Жил-был великан   ::   Ломер Кит

Тогда я включил термостат своего скафандра на обогрев и почувствовал, что тепло мало-помалу просачивается в тело.

Я стоял на сосновых иглах, если только бывают сосновые иглы трех футов в длину и толщиной с палочку для помешивания коктейлей. Иглы образовывали упругий ковер, покрывающий сплошь землю у подножия деревьев, высоченных, как ионические колонны, и уходящие вершинами в темно-зеленые сумерки крон. В отдалении между стволами я заметил белые отсветы островков снега. Было тихо, совершенно тихо, и ни малейшего движения среди веток над моей головой.

Приборы скафандра сообщили мне, что давление воздуха 16 фунтов на квадратный дюйм, содержание кислорода — 51%, температура воздуха — 10 градусов Цельсия, как мне и обещали.

Из данных локатора следовало, что груз мой опустился милях в ста к северо-западу от того места, где я стоял сейчас. И, насколько я мог судить по показаниям разных штук, имеющихся в пряжке моих хитроумных доспехов, все приборы там работали нормально. И если информация, которую я получил, была так же хороша, как уплаченные за то, чтобы ее получить, деньги, я находился в десяти милях от того места, куда собирался попасть, примерно в половине дневного переходе от пристанища Джонни Грома. Я включил энергопривод своего скафандра, сверился с компасом и отправился в путь.

Слабое притяжение делало ходьбу неутомительной даже для человека, буквально измочаленного несколькими тысячами миль атмосферы. Да и скафандр, надетый на мне, тоже был хорошим подспорьем. Хотя по нему этого никогда не скажешь, но обошелся он мне, примерно, во столько же, сколько стоил бы роскошный отпуск на одном из этих родиево-стеклянных миров с управляемым климатом и великолепными оргиями, проходящими при резкой перемене температур. Кроме стандартных устройств, регулирующих состав воздуха и температуру, и сервоустройства, позволяющего мне сейчас идти без неприятных ощущений при ходьбе, скафандр был дополнительно оборудован всеми рефлексными цепями и усилителями реакций, которые были только известны черному рынку. Среди этих хитрых штучек было и несколько таких, на которые ребята из отдела безопасности Лиги были бы не прочь наложить лапы. Один метаболический монитор чего стоил!

Идя по компасу, я постепенно поднимался по склону, и примерно через час добрался до линии вечных снегов. Деревья тянулись еще на несколько тысяч футов; и край леса был как раз там, где начинался совершенно морской голубизны ледник.

Здесь я впервые увидел небеса Вэнгарда: они были темно-голубые, а над снежными пиками принимали фиолетовый оттенок, как бы оттеняя величественных владык этого мира.

После часа ходьбы я сделал привал, задал себе корм в виде питательного раствора и нескольких глотков воды, и немного послушал, как мимо меня шелестела секундами, уносясь в небытие, вечность.

Я представил себе, как корабль с колонистами, который давным-давно, на заре космической эры, девять долгих лет странствовавший в безбрежном пространстве, о котором они знали меньше, чем в свое время знал Колумб об Америке, наполовину рухнул, наполовину опустился на поверхность этой планеты. Я представил, как они впервые выходят из корабля и попадают в величественное молчание этого холодного мира — мужчины, женщины и, возможно, дети — зная, что для них никогда не будет возврата. Я представил себе их, оказавшихся лицом к лицу с безысходностью своего положения и все же продолжавших жить. Да, это были мужественные люди, и в наше время подобного мужества уже не встретишь. Люди теперь стали совсем иными — такими, как я. Те принадлежали к мужественному племени пионеров, покорителей границ, полных несбыточных надежд, целеустремленных и питающих большие надежды на будущее.