Жилплощадь для фантаста   ::   Колупаев Виктор

Ну, получаю иногда письма от читателей, так ведь все больше от самих пассажиров фирменного поезда, от Артемия, Валерия Михайловича... Да и кто из писателей не получает их. Особенно с просьбой выслать книжку с автографом. Так что просим извинить, но не заслужили вы еще, товарищ Федор. А все равно противно. Не просил предложили - отказали. Отказали, это уж точно. Но почему никто не скажет? Нет, так нет. Уйду, просить не стану. А вот приперся же сюда, хотя меня никто и не приглашал.

Ботинки мои все еще не просохли, да и от пальто, по-прежнему, пахло сыростью.

Я чуть пошевелился. Секретарша смотрела на меня с тоской и неприязнью. Почему это она из-за какого-то там писателя должна пережить несколько неприятных секунд или даже целую минуту? Сидит и сидит. Уж пора бы и понять. Тоже мне, несчастный, разнесчастный! Секретарша схватила папку и вошла в кабинет.

Я облегченно вздохнул. Ну, сейчас будет определенность. Не надо мне ничего кроме определенности.

Секретарша вышла из кабинета и сказала:

- Я еще не доложила о вашей просьбе. Геннадий Михайлович занят.

- ...Хорошо, - ответил Федор.

А дальше было то, ради чего он пришел сюда. Вокруг по-прежнему была тьма, но он теперь отлично знал путь и поэтому шел быстро, словно торопясь, уверенно. Вид Федора привел человека с факелом в трепет. Федор молча прикурил от факела уже давно торчавшую изо рта сигарету. Пустил дым. Человек застонал и чуть не уронил факел.

- Митроха Лапоть, - вспомнил Федор.

- Смилуйся!..

- Хорошо, - ответил я.

А секретарша все непонимающе смотрела на меня.

И я теперь не знал, что мне делать, ждать ли еще, или уже нужно уходить. Но, во-первых, меня еще не выгоняли из приемной, во-вторых, я так ничего определенного и не узнал.

Секретарша перестала обращать на меня внимание. Я остался сидеть, только чуть переступил своими мокрыми ботинками. Слава Богу! Не захлюпало. И наслеженное мною уже высохло. Ничего почти и не видно. Нет, вовсе и не испортил я этот паркет.

А там-то ведь тоже паркет. Ну, не совсем, конечно, а так... похоже. Псевдопаркет. Наклеенные заранее досточки на плиту и так, и эдак. А уж из этих плит и настилают пол. Натирать только чем-то надо. Тоже целое дело. Но все же не красить. С этой покраской полов всегда беда да и только. Чтобы получилось хорошо, нужно на два раза. А это значит - неделю жить у родственников. Хорошего мало. А если покрасишь ацетоновой, то на следующий год начинай все сначала. А тут натер и кончено. Столы поставлю Валентине и Ольке, а себе секретер, потому что бумаги в обычный стол не вмещаются. И твори. Твори! Выдумывай! Фантазируй! И не спеша. Ну, совершенно без всякой тебе спешки. Теперь надо работать по-настоящему. Главное-то ведь в чем? А тишина! Тишина... Никакой храп тебе не мешает ни работать, ни спать. А писать есть о чем. Вот об этом самом путешественнике во времени. И имя ему дать, непременно - Федор. Потому что еще неизвестно, что с ним произойдет в этом путешествии. Сам написал, самому и расплачиваться. Нечего других впутывать в это дело. А в секретере...

Секретарша глянула в окно, что-то нетерпеливо переложила на столе.

- Геннадий Михайлович вызвал машину...

Это сообщение, кажется, предназначалось мне. Но я не понял. Недоуменно посмотрел на женщину. Машину? Что же это означает?

Сердясь на мою непонятливость, секретарша добавила:

- Геннадий Михайлович сейчас поедет...

- Но мне только одну минуту. - Я почему-то заторопился, смешался, растерялся.

- Хорошо. Сейчас спрошу.

Туфли уже минут тридцать не прогуливались передо мной, но я только сейчас осознал это.

Секретарша стала вдруг задумчивой, вся - внимание, озабоченность, и с этим видом вошла в кабинет. Вышла она минуты через три.

- Геннадий Михайлович не сможет вас принять.

И все.