Жизнь мальчишки   ::   Маккаммон Роберт

Часть первая

Призраки весны

Глава 1

До восхода солнца



— Кори? Просыпайся, сынок. Пора…

Я позволил ему вытащить меня из темной пещеры сна, потом открыл глаза и взглянул вверх, на него. Он был уже одет в темно-коричневую форму с именем «Том», написанным белыми буквами на верхнем кармане. Я уловил запах бекона и яиц, звуки радио, которое тихо играло где-то на кухне. Гремели кастрюли и звенели стекла: мамочка находилась в своей родной стихии, словно форель, попавшая в попутную водную струю.

— Пора, — повторил отец, включил лампу на столике рядом с моей кроватью и оставил меня потягиваться и прищуриваться от последних видений сна, которые постепенно стирались у меня в мозгу.

Солнце еще не взошло. Была середина марта, за моим окном растущие вдоль улицы деревья обдувал холодный пронизывающий ветер. Я мог чувствовать этот ветер, положив руку прямо на стекло. Мама, поняв, что я проснулся, когда папа вошел на кухню выпить чашечку кофе, сделала радио чуть громче, чтобы услышать прогноз погоды. Весна началась несколько дней назад, однако зима в этом году была очень суровой и цеплялась за южные края словно белый кот. У нас не было снега — у нас вообще никогда не выпадал снег, — однако зима выдалась на редкость холодной, и холод этот исходил прямо из полярных легких севера.

— Не забудь теплый свитер, — закричала мама. — Слышишь?

— Слышу, — ответил я и достал зеленый шерстяной свитер из комода. Вокруг меня была моя комната, освещенная зеленоватым и желтым светом, пропитанная приглушенным гудением калорифера: индийский ковер цвета, похожего на кровь; стол с несколькими загадочными ящиками; стул, покрытый таким же бархатным материалом, как плащ Бэтмена; аквариум, в котором плавает столь прозрачная рыбешка, что можно видеть, как бьется ее сердце; уже упомянутый выше комод, на котором стояли модели самолетов из наборов «Ревелл»; кровать со стеганым одеялом, вышитым родственницей Джефферсона Дэвиса; чулан и полки. Да, да, полки. Собрания, клады бесценных сокровищ. На тех полках — куча моих книг: сотни комиксов — «Лига Правосудия», «Флэш», «Зеленый Фонарь», «Бэтмен», «Дух», «Черный Ястреб», «Сержант Рок» и «Крепкая Компания», «Аквамэн» и «Фантастическая Четверка». Здесь же еще выпуски журнала «Жизнь мальчишки», а также дюжина выпусков «Знаменитых чудовищ мира кино», «Экрана кошмаров» и «Популярной механики». Желтая стена целиком заставлена выпусками журналов «Нэншнл Джиографик», и я, краснея, могу на память указать, где в них расположены все картинки из африканской жизни.

Полки тянутся миля за милей. Дальше идет моя коллекция стеклянных шариков в каменной вазе. Моя засушенная цикада ждет, чтобы снова запеть летом. Мой йо-йо Дункан, который почти исправен, если не считать того, что у него лопнула струна и папа давно обещает ее починить. Моя маленькая книжечка образцов тканей, которую я получил от мистера Парлоу в магазине «Стэгг-шоп для мужчин». Вырезанные из этой книжечки лоскутки играют роль ковров в моих моделях самолетов, я выстилаю ими проходы между сиденьями. Моя серебряная пуля, придуманная и отлитая Одиноким Рейнджером для охоты на оборотня. Пуговица времен Гражданской Войны, слетевшая с формы какого-нибудь солдата. Мой резиновый нож для выслеживания в ванне крокодилов-убийц. Мои канадские центы, ровные и гладкие, словно северные равнины. Я просто неизмеримо богат.

— Завтрак уже на столе! — позвала мама. Я застегнул свитер, который был того же оттенка, что и рваная рубашка сержанта Рока. Мои джинсы были покрыты заплатами на коленях — словно подтверждениями многочисленности моих смелых столкновений с колючей проволокой и гравием. Моя рубашка была достаточно красной, чтобы привести в неистовство быка.