Змея   ::   Уитли Деннис

Я сконцентрировал всю свою волю на руке, удерживавшей пистолет - змею не было видно, но мои глаза как будто впились в лоб Умтонга. Если бы только мой закоченевший палец мог нажать на курок... я приложил невероятное усилие, и тут произошла очень странная вещь.

Умтонга во сне заговорил со мной, но не словами, как вы понимаете, а как дух разговаривает с духом. Он ворочался, стонал и изгибался на своем лохе. На лбу и тощей шее обильно выступил пот. Я видел его так же ясно, как вижу сейчас вас он просил меня не убивать его, и глубокой беззвучной ночью, когда пространство и время перестали существовать, я понял, что змея и Умтонга составляли единое целое.

Убив змею, я убил бы Умтонга. Каким-то невероятным образом он подчинил себе силы зла, и поэтому, когда он впадал в транс по окончании заклинаний, его злой дух переходил в тело ужасной твари.

Полагаю, мне следовало бы убить змею и таким образом Умтонга. Но, как говорится, в момент смерти перед глазами тонущего человека проходит вся его жизнь. Так и я увидел свою собственную жизнь. Сценка за сценкой - все тринадцать лет разочарований и ошибок - пронеслись передо мной, но я увидел и еще кое-что.

Я увидел чистую, аккуратную контору в Йоханнесбурге, себя, сидящим там в приличном костюме. Здание представилось так отчетливо, как будто я смотрел на него, стоя рядом на тротуаре, хотя никогда прежде я его не видел. Кроме того, я увидел и другие вещи.

В тот момент Умтонга оказался в моей власти, и я совершенно ясно услышал его слова: "Все это я дам тебе... если только ты сохранишь мне жизнь". Затем черты Умтонга постепенно расплылись, тьма расступилась, и я снова увидел лунный свет, проникавший через жалюзи на окнах конторы,.... и голову мамбы.

Положив револьвер в карман, отперев дверь и снова заперев ее за собой, я отправился спать.

Я заснул как после десятидневного перехода - настолько чувствовал себя измотанным; проснулся поздно, но все случившееся ночью помнил четко - знал, что мне это не приснилось. Зарядив дробовик, я направился прямо в контору.

Змея все еще лежала около стола - голова зажата внутри корзины, а тело придавлено к полу тяжелыми бухгалтерскими книгами. Однако, она, вроде бы, выпрямилась и приняла обычную форму, и, когда я слегка постучал по ней рукояткой револьвера, сохранила абсолютную неподвижность. Мне никак не верилось, что это всего лишь безобидный кусок хорошо отполированного дерева, и зная, что в нем заключена скрытая, отвратительная жизнь, я вел себя осторожно и больше к ней не прикасался.

Несколько позже появился Умтонга - я как чувствовал, что он обязательно придет. Он как-то сгорбился и одряхлел. Говорил мало, и снова о долге - спросил, не прощу ли я часть долга; сказал, что мог бы заплатить сполна, но это разорило бы его; сказал, что продажа собственных жен означала бы потерю авторитета у племени.

Я объяснил ему, что его долг не имел ко мне никакого отношения, что он являлся должником Ребекки, так как после смерти Бенни к ней отошло все хозяйство.

Его, похоже, удивили мои слова: туземцы не одобряют, когда женщины владеют собственностью. Он считал, что хозяйство принадлежало мне и что в отношении Ребекки моя единственная обязанность заключалась в том, чтобы кормить ее, пока она жива.

Затем он поинтересовался, помог бы я ему, если бы распоряжался сам. Я ответил, что вымогательство не моя стихия. Ответ его, кажется, удовлетворил. Подобрав своего ужасного приятеля, и больше не сказав ни слова, он, тяжело ступая, вышел из комнаты.

На следующей неделе мне пришлось отправиться в Мбабане за товаром. Отсутствовал я пару дней, а когда вернулся, узнал, что Ребекка умерла и ее уже похоронили. Мальчишки-слуги рассказали мне, что произошло. Вечером когда я уехал, Умтонга встретился с Ребеккой.