Знак ведьмы   ::   Говард Роберт Эрвин

Выглянула в окно и увидела, что шемиты убивают наших, а потом ты постучал в дверь — еле слышно…

— Я был уже на пределе, — пробормотал Валерий. — Упал в переулке возле дома и не могу подняться, хоть и знаю, что тут меня быстро разыщут. Клянусь Иштар, я уложил троих! Они уже не осквернят своими лапами мостовых Каурана — их сердца пожирает нечисть в преисподней!

Я не был на стенах, когда шемиты вошли в город. Я спал в казарме вместе с другими свободными от службы ребятами. На рассвете вбежал наш командир, бледный, при мече и в доспехах. «Шемиты в городе, — сказал он. — Королева вышла к Южным воротам и приказала их впустить. Я этого не понимаю, да и никто не понимает, но приказ я слышал своими ушами и мы, как водится, подчинились. У меня новое распоряжение — собраться на площади перед дворцом. Построиться у казарм в колонны и без амуниции двигаться на площадь. Только Иштар ведает, что все это означает, но таков приказ королевы».

Когда мы вышли на площадь, шемиты уже были наготове. Они выстроились в каре — десять тысяч вооруженных бронированных дьяволов, а горожане выглядывали из окон и дверей. Улицы, ведущие к площади, заполнялись ошарашенными людьми. Тарамис стояла на ступенях дворца на пару с Констанцием, а тот крутил усы, словно толстый котяра, слопавший птичку. Перед ступенями стояли шеренгой полсотни шемитских лучников, хотя это место королевской гвардии. Но гвардейцы стояли среди нас и тоже ничего не понимали. Зато они, вопреки приказу, пришли во всеоружии.

Тарамис обратилась к нам и сказала, что повторно обдумала предложение Констанция — хотя еще вчера при всем дворе отказала ему — и порешила объявить его королевским супругом. И ни слова о предательском вторжении шемитов. Сказала только, что у Констанция достаточно умелых воинов, так что кауранская армия отныне не нужна и будет распущена.

И повелела нам разойтись по домам с миром.

Послушание королям у нас в крови. Но ее слова так потрясли нас, что мы онемели и сломали строй. А когда повелели сложить оружие и гвардейцам, вперед неожиданно вышел их капитан, Конан. Люди говорят, что этой ночью он службы не нес и крепко набрался. Но сейчас он был в полном уме: приказал гвардейцам не двигаться без его команды, и они подчинились ему, а не королеве.

Потом он взошел на ступени, поглядел на Тарамис и воскликнул: «Да это не королева, не Тарамис перед вами, а демон в ее обличье!».

И начался настоящий ад. Не знаю, что послужило сигналом — кажется, кто-то из шемитов замахнулся на Конана и мертвым пал на ступени. Сейчас же площадь стала полем сражения — шемиты схватились с гвардией, но и их копья и стрелы поразили также немало безоружных кауранцев. Некоторые из нас, схватив, что под руку попало, дали отпор, сами не зная, за кого сражаясь. Нет, не против Тарамис, клянусь — против Констанция и его чертей!

Народ не знал, чью сторону принять. Толпа моталась туда-сюда, словно перепуганный лошадиный табун. Но на победу нам рассчитывать не приходилось — без брони, с парадными побрякушками вместо боевого оружия… Гвардейцы построились в каре, но их было всего пять сотен. Кровавый урожай собрала гвардия, прежде чем погибнуть, но исход был предрешен.

Что же делала Тарамис? Она спокойно стояла на ступенях и Констанций приобнял ее за талию. Она заливалась смехом, словно злая колдунья! О боги! Это безумие, безумие…

Никогда я не видел человека, равного в бою Конану. Он встал у дворцовой стены и вскоре перед ним была куча порубленных тел в половину его роста. В конце концов они одолели его — сотня против одного. Увидел, что он упал — и мир перевернулся перед моими глазами.