Золотая голова   ::   Резанова Наталья

Я проснулась до того, как ее отперли, но не открывала глаз, пока стражники не принялись меня расталкивать. Нарочно.

Надо же доставить людям удовольствие после рассказать женам и деткам, как «эта бесстыдница нагло дрыхла перед самой казнью. Вот совесть-то — ничем не прошибешь! «. И жены будут креститься, и детишки распускать губы, и в головы им будут приходить всякие незаконопослушные мысли.

Явившийся со стражей кузнец расклепал на мне цепь, но руки мне тут же связали. Хорошо связали. Профессионально. Скрутили локти за спиной в лучшем виде. И не веревкой, а сыромятным ремнем. И повели на Ратушную площадь.

Пока я сидела в каземате, уже наступила весна. И весьма дружная, если судить по тому, как было тепло. День был яркий, солнечный, но ветреный. Это хорошо, я люблю такую погоду. И вовсе не желаю, чтобы небо надо мной плакало.

Народу на площади собралось много. Другого я не ожидала. В городе меня знали. И еще раз повторю: я им нравилась, какая есть. Многие мною даже восхищались. Спорю, что, если бы легендарные драконы и впрямь где-то существовали, среди живших окрест их пещер человеков нашлись бы восторженные почитатели точности их удара, дальности полыхания огнем, размаха кожистых крыльев и расцветки чешуи. И никто во всем городе пальцем не пошевелил в мою защиту (может, поэтому драконов и не осталось). Потому что я была преступницей. А преступники должны умирать на плахе. Это представление отвечало их внутренней потребности.

На помост меня сопровождали, кроме стражников, монах-исповедник и присоединившийся к нему в последний миг городской герольд. Мастер палач уже ждал возле плахи. Доски помоста не были застланы ничем, хоть меня и приговорили к дворянской казни, и подошвы добротных козловых башмаков, оставленных мне в тюрьме благосклонными судьями, цеплялись за деревянные заусенцы. Вечно у нас экономят… Хотя их можно понять. Когда казнят действительно важных господ, расходы можно окупить продажей одежды. А кто польстится на мои обноски?

Герольд развернул свиток и начал зачитывать, что Нортия Скьольд, именуемая также Золотой Головой, за многочисленные преступления против закона, нравственности, общественного спокойствия, жизни и собственности своих сограждан… список был длинный, и я прекратила слушать. Обвела взглядом ряды голов в круглых черных шляпах и крахмальных белых чепцах (спасибо, родные сограждане, принарядились, как к обедне, уважили… ), потом посмотрела вверх, на гору Фену-Скьольд. Нежная весенняя зелень еще не успела превратиться в темную вздыбленную шкуру горы, и на вершине хорошо видны были устрашающие развалины. Серый гранит, выросший из скал и от скал почти неотличимый — только скалы так не увечат. Коренной зуб великана, который крошили с редкостной жестокостью. Родовой замок Скьольдов. Или, как принято говорить у нас в Кинкаре, — гнездо. Пернатых или чешуйчатых — по выбору.

Больше тысячи лет назад пришли на эту землю, гонимые голодом, кровожадностью или другими завоевателями, эрды — свирепые варвары в звериных шкурах, чья жестокость превосходила всякое понимание. И смешались с местными жителями, и растворились в них, и стали ими. Они осели на земле, и принялись пахать и строить дома, и освоили ремесла, и приняли нового Бога. Потомки тех, кого называли карой Господней, стали мирными тружениками.

Но как выяснилось, не все.

Не знаю точно, когда в Кинкаре объявились Скьольды, эрды из эрдов, называвшие себя потомками древних богов, хотя, конечно, были просто разбойниками.