Оружие страха   ::   Серова Марина

Заявить человеку, что я его подозреваю, и пусть сам себе ищет алиби и доказывает, что он не верблюд.

— Последнее время Анька была какая-то странная, — продолжал Игорь, — загадочная… Сияла изнутри. Я связывал это с беременностью… Ах, Господи, ну, почему? Почему? Она так ждала ребенка, Тань!

Он стиснул зубы и сжал кулаки. Рыдать и ныть было не в его правилах. Поэтому-то мы втроем так понимали друг друга…

Никто из нас не любил публичных выступлений с элементами вселенского плача…

Я поняла, что продолжать наш разговор нельзя. Это слишком мерзко — мучить человека воспоминаниями. Подожду до завтра. Боль потребует выхода. А душа Игоря запросит мщения…

Как просит его сейчас моя душа!

* * *



Тихоновича я нашла быстро. Он стоял, подпирая стенку, в фойе и тихо общался с дородной дамой лет пятидесяти. Дама явно кокетничала, оставляя, впрочем, лицо в состоянии приличной моменту трагичности.

Я остановилась в отдалении. Нарушать их беседу не хотелось. Тихонович меня заметил. Он кивнул мне и взглядом показал, что сейчас постарается вырваться из объятий блестящей фрейлины двора. Дама перехватила его взгляд и уставилась на меня. В ее остановившемся взгляде чувствовалось возмущение и удивление. Я явно не входила в число особей, отвечающих ее ГОСТу. Тихонович пробормотал: «Извините» — и поклонился ей. Она милостиво отпустила его на пару минут. Не больше. Я и так слишком нахально возникла в этом пространстве.

— Здравствуйте, Таня, — сказал он, приблизившись. — Рад вас видеть…

— Повод, увы, слишком безрадостный, — вздохнула я.

— Да уж. Самое главное — я не могу понять, почему?

Тихонович посмотрел мне в глаза:

— Вы вообще-то верите, что она сама покончила с собой?

— А вы? — ответила я вопросом на вопрос.

— Нет, — произнес он решительно, — но и понять, кто мог желать ее смерти, тоже не могу.

— А в труппе у нее врагов не было?

Он вытаращился на меня в изумлении. Потом расхохотался.

— Конечно, были… Сами знаете, какая здесь обстановочка… Но вы можете представить себе стареющую приму Бессонову, крадущуюся в квартиру Волошиной? А на киллера у нее, простите, денег не наберется. Она лучше потерпит волошинское присутствие. И потом… На врагах актеры разряжаются. Они своих врагов любят больше друзей. Достаточно взглянуть на Ритку. Посмотрите, как рыдает моя супруга… И только я знаю, как завидовала она Анне. И ревновала меня к ней…

Я посмотрела. Злейшая врагиня Аньки действительно искренне заливалась слезами. Правильно. Кого же теперь кусать? Пока найдешь новую жертву разрядки…

Тихонович был прав. И я ему поверила. Никто в театре Анькиной смерти активно не желал. Пассивно — пожалуйста. Но в исчезновении Аньки резону им не было никакого. Абсолютно.

* * *



Я шла по проспекту, пытаясь собрать разбросанные, перемешанные со слезами мысли в логическую цепочку. Итак, Анька Волошина, красивая, молодая, любимая, ждущая ребенка, наконец-то приглашенная сниматься в фильме, ни с того ни с сего бросается из окна…

Даже сделав слабую скидку на состояние беременности, этого не получается, господа!

Конечно, беременные женщины способны на многие странности, но… Не на такие. И не Анька. Уж в этом-то не сомневайтесь!

По словам Игоря и свидетеля происшествия, коим являлся довольно пьяный сосед, возвращавшийся с «презентации» (кстати, именно к нему-то я и направляла сейчас свои стопы), произошло это около двух часов ночи.

В половине двенадцатого мы с Анькой разговаривали по телефону, потому как обеим не спалось. Анька была весела и спокойна. Я сама могу это засвидетельствовать где угодно и поклясться хоть на Библии, хоть на Коране, хоть на Аюр-Веде.

Значит, с половины двенадцатого до двух что-то произошло.