Зубы Урсуна   ::   Макнилл Грэм

В них было что-то первобытное, стихийное, они безжалостно теснили врага. Каспар с трудом повернулся и увидел царицу, окутанную метущейся снежной бурей, щупальца дыма и света пронзали ее и уходили в землю.

И Каспар мгновенно понял, кем были эти туманные воины, понял, почему Ледяная Королева с такой непреклонностью настаивала, чтобы сражение велось здесь.

Курганская армия распадалась под неодолимым натиском призраков. Царица высвободила древнюю, смертельно опасную мощь земли, энергию стихий, служившую источником ее собственной силы. Вняв зову земли, она дала ей средство нанести ответный удар, отомстить тем, кто осквернил ее, кто хотел причинить ей вред.

Жуткий вой потряс снега на склонах лощины – это туманные воины окружили громадного монстра, загоняя его обратно в ущелье. Возможно, чудовище это состарилось уже тогда, когда мир был еще молод, но земля пережила века, выдержала испытание тысячелетиями и обладала силой, которой нельзя воспрепятствовать.

Тварь скоро пропала из виду, вой ее смешался со стоном ветра, хрипом и визгом, а потом шум сражения стал уплывать куда-то, и Каспар тяжело откинулся назад.

Он вскрикнул, почувствовав руки, приподнявшие его голову, и, заскрипев зубами от боли, увидел опустившегося перед ним на колени Курта Бремена. Забрызганная кровью кожа рыцаря была цвета старого пергамента.

За спиной Курта стояла, покачиваясь, Ледяная Королева, и окружающий ее ореол зимнего света медленно угасал.

– Мы победили? – спросил Каспар.

– Думаю, да, Каспар, – ответила женщина глухим, невыразительным от изнеможения голосом. – Земля Кислева беспощадна.

– Хорошо, – выдохнул он. – Я не хотел бы пройти через все это зазря.

– Ты истинный сын Кислева, Каспар фон Велтен, – сказала Ледяная Королева, опускаясь рядом с ним и беря его за руку.

Каспар ожидал, что ее ладонь окажется ледяной, но она была теплее его пальцев, и он улыбнулся.

– Спасибо, ваше величество, – прошептал Каспар.

Ледяная Королева нагнулась и поцеловала его в щеку, и снова Каспара поразило то, что губы ее не холодны, а теплы и мягки. Она встала, улыбнулась ему с благодарностью, повернулась и удалилась в сгущающиеся вечерние сумерки.

– Курт, – окликнул посол слабым шепотом.

– Да?

– Вы сделаете для меня кое-что?

– Конечно. Вы же знаете.

Рука Каспара погрузилась под кирасу и достала что-то из нагрудного кармана рубахи.

– Возьмите, – сказал посол.

– Что это? – спросил Бремен.

Каспар опустил гладкий голубой камешек в паутинке из серебряной проволоки на тонкой цепочке на ладонь Бремена и сжал пальцы боевого товарища, прикрывая кулон.

– Отдай это Софье, Курт. И скажи ей…

– Что сказать?

Голос посла срывался, слова ускользали.

– Скажи… что я прошу прощения… за то… что не смог сдержать обещания.

Курт Бремен кивнул, слезы бежали по его щекам.

– Я передам, – пообещал он.

XV



Со смертью Верховного Зара Альфрика Цинвульфа и отступлением Падшего курганская армия растаяла, как снег в весеннюю оттепель. Выжившие отряды бежали из лощины, призрачные воины рассеялись, и теплый ветерок унес клочки тумана, оставив лишь далекое эхо древних боевых кличей.

Бойцы Урзубского полка следили за бегством курганцев, но не преследовали их, слишком измотанные яростной битвой, чтобы делать что-то большее, чем плакать, повалившись на землю, и благодарить богов за свей сохраненные жизни.

Истинно говорят, тяжелее и мучительнее поражения лишь победа. Солдаты Империи и Кислева скорбели вместе и молились вместе, когда настала ночь и загорелись погребальные костры.

Слишком много людей погибло, слишком близко был разгром, чтобы думать о победных празднествах; для них время придет позднее.