Звезда жизни   ::   Гамильтон Эдмонд

Казалось, Таяна ненадолго заснула.

Хаммонд поцеловал её ещё раз, а затем закрыл ей глаза.

…Он очнулся от болезненного оцепенения, услышав где-то снаружи звук смеха. Казалось, десятки людей хохотали, увидев там, на обломках цитадели враменов, что-то очень забавное.

Хаммонд осторожно прислонил тело Таяны к груде обломков, а затем, сняв куртку, закрыл её лицо. Неоглядываясь, он пошёл назад по коридору к выбитому окну, чтобы взглянуть, что же смешного нашли Третьи люди в разрушенной Шаранне.

Несколько десятков богоподобных мерзавцев окружали взбешённого Римера, который обрушивал на них потоки проклятий. Старый врамен с развевающимися седыми волосами призывал небо покарать безумцев, убивших своих отцов и матерей, а дети только смеялись в ответ. Они выглядели триумфаторами, одержавшими славную победу над злейшим врагом; победителями, не испытывающими ни тени жалости к поверженному противнику.

Это они убили Таяну.

Хаммонд подобрал в груде обломков стальной прут и начал спускаться по искорёженным обломкам арматуры. Он понимал, что в лучшем случае сумеет убить только одного из этих весельчаков, но и это было кое-что.

Ример обернулся и вдруг замолчал, увидев приближающегося Хаммонда. Третьи люди тоже перестали хохотать. Их лица помрачнели, в глазах появился страх.

Но они испугались не Хаммонда. Обернувшись, он увидел, как из разбитого небоскрёба вслед за ним вышли четверо детей. Нет, нет, это были не дети, это был Клед и трое его товарищей!

Как они оказались в Шаранне, Хаммонд не мог понять. Быть может, прилетели на флайере, который стоит позади небоскрёба? Они могли использовать и более фантастический способ передвижения, скажем, телепортацию или что-нибудь в этом роде — Хаммонда ничего не удивило бы.

Маленькие фигурки встали на край горизонтально лежащей среди обломков плиты и посмотрели сверху вниз на своих родителей. Впервые на Алтаре сошлись четыре вида хомо сапиенс, но это была отнюдь не радостная встреча.

Клед обратился к стоящим внизу людям негромким голосом, в котором ощущалась горечь и недовольство:

— Чему вы так радуетесь — вы, кто когда-то дал нам жизнь? Вы превратили Алтар в поле боя, устлали его окровавленными телами своих отцов и матерей и считаете себя победителями.

Ему ответил Холл Горман. Оскорбительно расхохотавшись, он воскликнул, указывая пальцем на Четвёртых людей:

— Вы только послушайте, эти сосунки пришли нас поучать! Никчёмные коротышки, изображающие из себя мудрецов выползли из своих нор, чтобы судить, что есть добро, а что — зло. Запомните, ничтожества: это мы породили ваше жалкое племя, и отныне вы будете служить нам, как и положено почтительным сыновьям. На Алтаре с этого дня правят ваши родители. Благодаря глупости ничтожных хооменов у нас есть оружие, с помощью которого мы укоротим руки любым упрямцам. Идите и расскажите об этом вашему муравьиному племени!

— В этом нет никакой необходимости, — спокойно ответил Клед. — Разумы всех наших собратьев всегда тесно связаны, и то, что становится известно одному, через мгновение является достоянием всех. Решение уже принято. Вы — наши отцы, но разума у вас не больше, чем у младенцев. Вы стали опасны не только для враменов и всех хооменов Галактики, но и для нас, потому что волей случая вам в руки попало слишком мощное оружие. Мы должны защищаться, и немедленно.

Тень озабоченности промелькнула на лице Холла Гормана. Он поднял руку и хотел что-то сказать, но не смог.

Даже Хаммонд, стоявший в сторонке, почувствовал мощный удар телепатической волны, которую Четвёртые люди через Кледа и его спутников обрушили на своих растерявшихся родителей. Закрыв лицо руками, он закричал от дикой, невыносимой боли.