2048   ::   Шелли Мерси

И после всего этого, нахамив и нагадив, они ещё норовят расплатиться не по текущему курсу, а с какой-то жуткой задержкой минут на десять, словно их запрос идёт через Марс. Причём за эти десять минут обязательно зависает токийский банкин и обрушивается сиднейская биржа.

А бывает и хуже: когда Шайтан засекает, что кто-то их них «строит глазки», «морозит пальчики» или какие другие трюки проделывает, пытаясь надуть сканеры плат-платы. Тогда — швейцарские скальпели из-под ногтей, игольники с немецкими фармозитами, китайские ноблики с голодублерами, русские акелы, индийские эмпатроны… И ещё как минимум получасовые «зайчики» в глазах после общения с чьим-то искином-охранником. Причём подобных гадостей можно ожидать и от собственного Шайтана, который вбил себе в память, что «по причине лёгкой цепной возбудимости человеческих особей необходимо блокировать обе стороны конфликта». Искусственный интеллект, что с него возьмёшь!

Ладно, опытный подавальщик и не такое видел. И знает, что на всякого мудреца довольно технологий. Попробуй вынеси тайком расписную пиалу из чайханы «Горный дух» — тебе потом вообще будет не на что сувениры вешать.

Но то, что случилось сегодня… Сгори вся чайхана от подброшенного конкурентами «угря», обвались вся Коралловая Гора от наведённого землетрясения голландских экотеррористов — и то бы не было так противно. Два года учёбы на курсах фуджеев, три года прислуживаний в чайхане отца — все насмарку! Сегодня репутация Мусы была подмочена так, что выжав её, можно было набрать три бокала «Смерти на пляже», любимого коктейля всех должников и брошенных девиц.

И почему самые большие гадости случаются именно тогда, когда ничего плохого уже не ждёшь? Вот если носишься как сумасшедший с двумя переполненными подносами между шестью переполненными диванами — никаких неприятностей не происходит!

Нет, самое опасное — этот день накануне праздника, этот послеполуденный сонный час. Затишье перед бурей. В зале лишь один посетитель, да и тот завсегдатай. Так что особенно напрягаться не надо. Можно положить голову на стойку, и даже если вздремнёшь полчасика, никто не заметит. Вот тогда-то оно и подкрадывается…

# # # #



— Не люблю осень, да простит меня Аллах!

Муса разлепил глаза, поднял голову со стойки и огляделся. А-а, это опять мулла Катбей… Впрочем, кому ещё быть в чайхане в такое время? Только мулле да вон той мухе, что кружит над диваном у окна. Залети сюда полифем Санитарной комиссии — могут и лицензию отнять. Надо бы эту муху, конечно, того. Но для этого надо активировать Шайтана и сказать ему, чтобы… Ох, как клонит в сон… Что-то такое он должен сделать с этой мухой, да… В ультразвуковые клещи её должен взять. Погоди-ка, про кого это я думаю «он»? Ну вот, опять ускользнула какая-то важная мысль. Кажется, я думал про Катбея… или нет, про полифемов… раньше они были такие неуклюжие… А мы их — из водяных пистолетов…

— Почему бы им не сделать один климат на весь год?

Муса снова поднял голову и хорошенько тряхнул ею. Похоже, мулла уже не даст поспать. Ишь, как скрипит диваном! И словно рыба с большими плавниками, разворачивает на груди полосатый халат, обнажая волосатую грудь. Из этих жирных зарослей вышла бы неплохая мухоловка. Или даже мухоморка: они бы ещё на подлёте умирали.

— Семипалый Фатим мне недавно рассказывал, как Атмосферная комиссия обещала следить за климатом. — Мулла продолжал ворочаться, постепенно перемещаясь из лежачего состояния в сидячее. — Кого они дурят, эти слуги нанодемонов? Вся эта расцветающая природа, оно же все чувствуется… Гетерогенный гомеостаз, да простит меня Единый!

Муса не любил разговоры с Катбеем — они всегда были одинаковыми. Другое дело Фатим. Вначале Муса даже побаивался этого низкорослого и костлявого бородача с быстрыми глазами.