Culex pipiens versus Homo Sapiens   ::   Ситников Константин

Удивительно, но какая-то чертовщина творилась на гуляниях с непостижимым Владимиром Волковичем. Граждане клялись, что могли видеть его во многих местах сразу. Тут он стучит себя ребром ладони по налившейся малиновым вареньем шее и брызгает сокровенное: - Он шеей думает, ваш Лебедь. Вот он у меня где сидит. Там он мирно препирается с избирателями: - Вы что, думаете, я комаров ваших кормить приехал? Вы мне это прекратите! Не потерплю никаких комаров. Выбираете меня, и завтра же никаких комаров в области. В ответ на столь смелое заявление из толпы высунулся местный острослов и необдуманно ляпнул: - Что же, в соседнюю перегоните? Лучше бы он промолчал. Владимир Волкович полез драться: - Ты, умник, выйди отсюда! Немедленно выведите его! Не буду говорить, пока не выведете этого умника! Я сказал! Никто не знает, чем закончилась бы эта сцена, если бы в этот самый момент в отдалении не послышались первые раскаты грома; разом потемнело, порыв ветра пронесся, и показалась над домами серая шевелящаяся туча...

5.

Чтобы читателю стало понятно произошедшее в тот страшный день в городе К..., мы должны вернуться несколько назад во времени и перенестись в смешанные леса, простиравшиеся по суглинистым почвам области на сотни километров. Лесник Петр Ильич Понышкин, в болотных сапогах, брезентовых штанах, ветровке и шапке-ушанке, с двустволкой за плечом, шагал напролом через папоротники и прочий подлесок по широкому лосиному следу. Старое животное, прошедшее здесь не более получасу назад, волочило задние ноги, вспахивая землю копытами, и, хотя крови на листьях не было, Петр Ильич явственно различал, что оно смертельно ранено. Больше ничьих следов видно не было, и опытный лесник недоумевал, что же могло произойти. На браконьеров непохоже... Он спешил, надеясь застать сохатого еще живым. Он нашел поверженного гиганта в кустах почти у самой обочины Боряевского тракта; казалось, умирающее животное из последних сил пыталось дойти до человека, словно надеясь на его помощь, но эти последние метры оказались для него роковыми. Его мосластые ноги судорожно подергивались. Влажные от пота живот и пах стали прибежищем для тысяч и тысяч комаров, а ноздри, губы и глаза были покрыты сплошной серовато-рубиновой сосущей массой. Если и было на всем свете что-то, способное тронуть суровую и нелюдимую душу нашего лесника, то лишь страдания могучего животного. Он опустился на колени перед умирающем лосем и обтер рукавом копошащуюся массу с его морды. Помочь лесному великану было уже ничем нельзя. Глаза лося вытекли, и мозг торчал наружу. Словно почувствовав грубоватую человеческую ласку, лось вдруг издал глубокий вздох, все конечности его задрожали в последней судороге... и он затих. Петр Ильич поднялся на ноги и, повернувшись, пошел в обратном направлении по следу раненного животного. Он должен был знать, что произошло там, в чаще леса. По пути странное наблюдал Петр Ильич: тут и там валялись тушки мелких зверей, облепленные комаром. А потому, хотя и спокойно было в лесу и гнус зудел в меру, на душе у Петра Ильича было тревожно... След вел в сторону болота. Постепенно почва под ногами стала влажной, ноги глубоко продавливали ее - и тут же следы наполнялись водой. Дуб, липа, осокорь исчезли, сменившись березником и осинником с кустами жимолости и боярышника, затем пошла одна ольха да тальник, проросший мелким камышом, лишь кое-где попадались кривые березки, но скоро и вовсе пропала всякая древесная растительность. Потянулось болото, сплошные кочки, заволошенные чемерикой, купавкой и трилистником. По сторонам появились озерца заболоченной воды, в некоторых проглядывали чистые круглые окошки, отражая небо...