Остров Зомби   ::   Мерфи Уоррен

Западный человек, воспитанный в преклонении перед магией науки, неминуемо вступал в конфликт с магией вуду.

Самолет — это продукт западной магии. И если он разбивался, то в результате действия магии островной. Это означало, что остров победил. Но если самолет приземлялся благополучно и особенно если на его борту находились подарки для президента, то снова торжествовал остров.

И сейчас старый надежный пистолет в руках Корасона и машина миссионера противостояли друг другу как местное волшебство и механизированная магия гринго, привезенная тощим и грустным доктором Пламбером.

В президентские покои — огромный зал с куполообразным потолком и мраморным полом, где торжественно вручались награды и принимались верительные грамоты послов и где иногда выпивавший лишку президент спал, тщательно заперев прочные, бронированные двери, чтобы никто не смог убить его во сне, — ввели свинью.

От этой недавно вывалявшейся в помоях свиньи премерзко пахло, засохшая грязь свисала с ее массивных боков. Двое солдат направляли ее в нужную сторону длинными палками с острыми наконечниками, чтобы она ненароком чего-нибудь не опрокинула.

— Теперь показывай, — приказал Корасон.

Было заметно, что он не верит в успех.

— Показывай! — в отчаянии повторил министр.

— Вы хотите, чтобы я убил свинью?

— У нее нет души. Начинай, — потребовал Корасон.

— У меня только раз получилось, — сказал доктор Пламбер.

— Неважно, сколько — раз, два, тысячу... Начинай. Давай, давай, — торопил миссионера министр юстиции.

Доктор Пламбер повернул выключатель, который приводил в действие небольшой генератор. Три четверти прибора занимало устройство, вырабатывающее электрический ток — в цивилизованной стране его с успехом заменили бы провод, штепсель и розетка. Но здесь, в Бакье, ничто не давалось без труда. У доктора Пламбера было тяжело на душе. Прошло только два дня со времени ужасной гибели Беатрисы, и в его памяти она с каждой минутой становилась все прекраснее. В своем воображении он добился того, в чем не преуспела сама несчастная жертва, тщетно прибегавшая к специальным кремам, упражнениям и поролоновым лифчикам: в его воображении у нее была грудь.

Доктор Пламбер еще раз осмотрел мунг, поставил нужное напряжение и направил на свинью объектив, вставленный в отверстие на передней стенке ящика. Затем включил аппарат.

Раздался звук, словно лопнул воздушный шар. В воздухе запахло жженой резиной. Свинья весом в триста пятьдесят фунтов исчезла почти беззвучно — лишь разок что-то хрустнуло, — оставив на мраморном полу черную с зеленоватым отливом жижу.

И все! Даже деревянные жерди, которыми погоняли скотину, превратились в угли — уцелели лишь металлические наконечники, звякнувшие об пол. Их обволакивал липкий клейстер.

— Амиго! Дружище. Брат родной. Святой человек. Поверь, я всей душой люблю Христа, — вкрадчиво заговорил Корасон. — Он одни из лучших богов на свете. А теперь он — мой самый любимый бог. Скажи, как это у тебя получается?

Доктор Прескотт Пламбер объяснил, как работает аппарат.

Корасон покачал головой.

— Какие, говоришь, надо нажать кнопки?

— Да вот эти. — Доктор Пламбер показал Корасону красную кнопку, включавшую генератор, и зеленую, пускающую излучение.

И тут случилось нечто ужасное. Корасон нечаянно уничтожил министра юстиции — точно так же, как незадолго до этого Пламбер убил прекраснейшую Беатрису. По комнате поползло зловоние — казалось, тлеет куча отбросов.

По спине доктора Пламбера побежали мурашки — излучение вызывало дрожь у людей, находящиеся неподалеку от жертвы.

— Боже мой! — зарыдал доктор Пламбер. — Это ужасно!

— Какая жалость! — произнес Корасон.

Он выразил сожаление еще раз, когда так же «нечаянно» уничтожил офицера охраны, которого подозревал в шантаже.