Harry Potter and the Deathly Hallows   ::   Роулинг Джоан Кэтлин

Неужели Дадли не мог придумать шутки лучше, чем чашка с чаем под дверью? Держа истекающую кровью руку на весу, Гарри с трудом собрал кусочки чашки свободной рукой и кинул их в уже переполненную и без того корзину в его комнате. Затем он направился в ванную, чтобы засунуть палец под кран.

Как же это было глупо, бессмысленно, как же невероятно это раздражало, что ещё четыре дня нужно было терпеть до того, когда ему можно будет колдовать… Но Гарри пришлось признать, что от этого пореза на пальце ему всё равно было не спастись. Его никогда не учили, как залечивать раны, и когда он подумал об этом теперь, - в частности в свете построения планов - это оказалось большим пробелом в его образовании. Мысленно делая заметку, чтобы не забыть спросить Гермиону, как это делается, он вытер большим куском туалетной бумаги столько чая, сколько смог, прежде чем вновь пойти в спальню и захлопнуть за собой дверь.

Утро Гарри провёл, полностью опустошая свой школьный сундук, чего он не делал с тех пор, как впервые отправился в школу шесть лет назад. В начале учебного года он обычно вытаскивал лишь три четверти содержимого, лежавшего сверху, заменяя его на новые вещи или складывая обратно, при этом оставляя довольно приличный слой хлама на дне: старые перья, сушёные глаза жуков, носки без пары, которые уже были не по размеру. Несколько минут назад Гарри запустил руку в сундук, неожиданно почувствовал острую боль в безымянном пальце правой руки и, вынув её, увидел довольно много крови.

Теперь он действовал аккуратнее. Снова стоя на коленях перед раскрытым сундуком, он исследовал самое дно, откуда достал значок, мигающий надписями « Поддержи СЕДРИКА ДИГГОРИ » и « ПОТТЕР - ВОНЮЧКА », треснувший и изношенный Хитроскоп и золотой медальон с запиской, подписанной Р.А.Б., а затем он, наконец-то, обнаружил источник своей раны. Он сразу узнал его. Это был двухдюймовый осколок заколдованного зеркала, которое ему подарил его покойный крёстный отец Сириус. Гарри отложил осколок в сторону и прощупал дно снова, пытаясь найти другие осколки, но больше ничего не оставалось от последнего подарка его крёстного, кроме измельчённого в пудру стекла, которое блестящей пылью раскрошилось по всей поверхности оставшегося хлама.

Гарри вернулся к неровному осколку, о который он порезался, не видя ничего, кроме собственного ярко-зелёного глаза. Он положил осколок на утренний выпуск "Ежедневного Пророка" , который непрочитанным лежал на кровати, и попытался избавиться от нахлынувших воспоминаний, уколов сожаления и желания постичь загадку разбитого зеркала, набросившись на остальной хлам в сундуке.

Еще час ему понадобилось на то, чтобы окончательно его (сундук) опусташить, выбросив бесполезные вещи, а остальные сложить по кучкам в зависимости от того, понадобятся или нет они ему впредь. Мантии для школы и Квиддича, котёл, пергамент, перья и большинство учебников отправились в кучу в углу: их он собирался оставить. Ему стало интересно, что его тётя и дядя сделали бы с ними: сожгли бы под покровом ночи, словно они были уликами какого страшного преступления? Его маггловская одежда, Мантия-Невидимка, набор для приготовления зелий, некоторые книги, альбом с фотографиями, который Хагрид подарил ему, пачка писем и его палочка отправились в старый рюкзак. В переднем кармане лежали Карта Мародёров и медальон с запиской от Р.А.Б. Медальону было отведено такое почётное место не потому, что он был ценным - на самом деле он вообще ничего не стоил - а из-за цены, которой он достался.

На столе рядом с его полярной совой Хедвиг осталась кипа газет: по одной на каждый день пребывания Гарри на Привит Драйв этим летом.

Он поднялся с пола, потянулся и подошёл к столу. Хедвиг не пошевелилась, когда он начал быстро просматривать и кидать газету одну за другой в кучу мусора.