Бедняков не убивают   ::   Сименон Жорж

Мне даже приходится всякий раз давать ребятам шлепка, потому что он любил садиться за стол сразу, лишь только придет...

Она говорила о своем муже, чей портрет - увеличенная фотография, где они сняты вместе, - висел на стене. И не потому, что трагически погиб ее муж, эта женщина выглядела такой подавленной и несчастной. С портрета она тоже смотрела пришибленно и покорно, будто на ее плечи были взвалены все тяготы мира.

Что касается мужа, то фотография запечатлела усы, крахмальный стоячий воротничок и лицо, выражавшее самую безоблачную невозмутимость, в этом человеке все было так заурядно, так ординарно, что, встретив его даже в сотый раз, вы бы не обратили на него внимания.

- Он вернулся в половине седьмого, снял пиджак и повесил его в шкаф со своими вещами он всегда обращался аккуратно, это надо правду сказать... В восемь пришла Франсина - она работает, я еще оставила ей обед на столе...

Вероятно, она уже рассказывала все это полицейскому комиссару, но чувствовалось, что, если бы от нее потребовали, она могла бы повторять свой рассказ снова и снова, все тем же плаксивым голосом, и взгляд у нее был бы при этом все такой же тревожный, как будто она боялась что-нибудь забыть.

Ей было лет сорок пять, и в молодости она, вероятно, была хорошенькой, но с тех пор прошли долгие годы, а ее каждый день с утра до вечера одолевали домашние заботы...

- Морис уселся на свое любимое место, у окна... как раз там, где теперь сидите вы. Это его кресло... Он читал книгу, но иногда вставал, чтобы отрегулировать радио...

В этот вечерний час в домах на улице Де-Дам нашлось бы, наверное, не меньше сотни мужчин, занятых тем же самым, мужчин, которые, отработав целый день в конторе или в магазине, отдыхали теперь у раскрытого окна за чтением книги или вечерней газеты.

- Надо вам сказать, что он по вечерам никогда не гулял. То есть один, без нас. Раз в неделю мы ходили в кино, все вместе. ...А в воскресенье...

По временам она теряла нить рассказа, прислушиваясь к тому, что делается на кухне, тревожась, не дерутся ли дети, не подгорело ли что-нибудь на плите...

- Так о чем это я?.. Ах, да... Франсина - ей уже семнадцать Франсина вышла погулять и вернулась в половине одиннадцатого. Остальные спали... Я готовила обед на сегодня, заранее, потому что утром мне надо было ехать к портнихе... Господи! Я и забыла предупредить се, что не приеду... А она меня ждет...

Это для нее тоже было трагедией.

- Мы легли... Вернее сказать, мы вошли в спальню, и я легла в кровать... Морис раздевался всегда медленнее, чем я. Окно было открыто... Жалюзи мы тоже не опускали, из-за духоты... В доме напротив никто на нас не смотрел... Там отель... Люди приходят и сразу ложатся спать... Их редко увидишь у окна...

Мегрэ сидел так неподвижно, вид у него был такой осоловелый, что Люка показалось, будто начальник сейчас уснет. Однако из губ Мегрэ, плотно зажавших мундштук трубки, вырывался время от времени легкий дымок.

- Мне и рассказывать-то нечего... Нет, такое могло случиться только со мной... Мы с ним разговаривали... О чем именно, я не помню, но пока он снимал брюки и складывал их, он все время говорил... Он остался в нижнем белье... Потом снял носки и стал чесать себе подошвы, они всегда у него болели... Я услышала с улицы такой звук... знаете, такой... ну, когда у машины мотор стреляет... нет, не такой даже, а вот какой:

ф-р-р-ф-р-р... Вот-вот, именно: ф-р-р-ф-р-р... Вроде водопроводного крана, когда в нем воздух соберется... Тут я подумала, что это вдруг Морис на полуслове замолк?.. Видите ли, я уже начала дремать, потому что за лень сильно устала... Ну так вот, замолчал он, а потом говорит тихонько и странным таким голосом: "Сволочь!". Я очень удивилась, потому что он почти никогда не ругался... Он был не такой...