Отпуск Мегрэ   ::   Сименон Жорж

Проливной дождь или дискуссия с кем-нибудь принесли бы ему сейчас облегчение.

Опять зеленая дверь и звон колокола. Даже не нужно смотреть на часы.

– Здравствуйте, сестра…

Почему же ему не поклониться, раз так здесь принято? На очереди сестра Мари-Анжелика, которая ждет на лестнице.

– Здравствуйте, сестра…

И вот уже месье номер шесть на цыпочках снова входит в палату мадам Мегрэ.

– Как ты себя чувствуешь?

Она пытается улыбнуться, хотя это плохо у нее получается.

– Не нужно приносить мне больше апельсины. Они у меня остаются…

– Ты должна знать здесь всех больных…

Почему она вдруг подала ему знак? Он взглянул на кровать мадемуазель Ринкэ. Старая дева лежала, повернувшись лицом к стене.

– Что-то не так? – пробормотал он.

– Речь не о ней… Подойди поближе…

Все это выглядело несколько таинственно, как в пансионате для благородных девиц.

– Этой ночью умерла одна больная…

Мадам Мегрэ следила за покрывалом старой девы, которое слегка шевельнулось.

– Это было ужасно. Крики доносились даже сюда… потом приходили родственники… В течение трех часов сновали взад и вперед. Многие больные так разволновались…

Особенно когда увидели, что на соборование пришел капеллан. Он старался не шуметь, но все равно все всё знали…

Тут мадам Мегрэ едва слышно прошептала, указывая на соседку по палате:

– Она считает, что теперь наступила ее очередь…

Мегрэ не нашелся, что сказать. Он продолжал стоять, тяжеловесный и здоровенный, как человек из совсем другого мира.

– Знаешь, это была девушка… Очень красивая и молоденькая, кажется из пятнадцатой палаты.

Мадам Мегрэ удивилась, почему он как-то насторожился и нахмурился, сдвинув широкие брови и машинально вытащив из кармана трубку.

– Ты уверена, что она из пятнадцатой палаты?

– Ну да… А почему ты спрашиваешь?

– Да так просто…

Он представил жену на своем месте. О записке говорить, конечно, не следовало. Мадам Мегрэ непременно пришла бы в ужас.

– Что ты ел?

В этот момент мадемуазель Ринкэ тихонько заплакала. Лица ее не было видно, только редкие волосы на подушке, но покрывало колыхалось в ритме всхлипов.

– Тебе не стоит сегодня долго здесь задерживаться…

Конечно, ему здесь с его медвежьим здоровьем было не место. И вообще не место в этой обители, полной больных и сестер со скользящим, бархатным шагом.

Прежде чем уйти, он спросил:

– Ты знаешь, как ее звали?

– Кого?

– Девушку из пятнадцатой палаты.

– Элен Годро.

Только теперь комиссар заметил, как красны глаза у сестры Мари-Анжелики и что она как бы хотела что-то ему сказать. Не она ли сунула ему в карман эту записку?

Но он был сейчас не в состоянии расспрашивать ее об этом.

Все здесь совсем не напоминало обстановку, в которой он привык действовать, пыльные коридоры уголовной полиции, людей, которым он привык смотреть прямо в глаза, усадив в кабинете, прежде чем начать допрос, задавая прямые и грубые вопросы.

Впрочем, все это его не касалось. Умерла какая-то девушка. Ну и что? Кто-то сунул ему в карман ничего не значащую записку…

Он следовал по замкнутому кругу, как цирковая лошадь. По сути дела, дни у него проходили действительно, как у цирковой лошади, кружащейся по арене. Теперь, например, пришло время посетить пивную Рембле.

Он отправлялся туда, как на некое важное свидание, хотя, по сути дела, его там ничего не ждало.

Зальчик заведения был ярко освещен. Возле окна, выходящего на море и пляж, сидела кучка завсегдатаев, на которых ему и смотреть было нечего, поскольку никого из них он вообще не знал. Просто это были курортники, которых всегда можно было здесь застать в это время.