Ответный удар   ::   Рясной Илья

Зато нынешняя Россия для американского разведчика может сравниться разве только с какой-нибудь деградировавшей африканской республикой, где госслужащие спят и видят, как бы побыстрее и подороже загнать государственные секреты. Только африканские секреты нужны больше как экзотика, вроде их масок из черного дерева. Чего не скажешь о секретах российских. Сейчас в России не работа, а курорт. И стало возможным то, что казалось невероятным еще несколько лет назад — манипулирование общественными и политическими процессами. Россия становилась все более управляемой США. Иногда у Уайта возникало чувство гадливости и сожаления. Еще недавно сильный, непобедимый противник стоял на коленях с жалобно хлюпающим носом и вымаливающим подачки.

Уайт посмотрел на часы. Семнадцать ноль-ноль.

— Сейчас должен уже появиться, — прошептал он.

Сегодня ожидалось значительное событие. В Москву прилетал сотрудник госдепартамента США Эдвард Ривкин. Уайта этот визит совершенно не радовал, поскольку Ривкин был далеко не последним человеком в ЦРУ.

— Але, — Уайт снял трубку зазвонившего телефона.

— Прибыли из Вашингтона, — доложил старший группы морских пехотинцев, охранявших посольство. — Мистер Ривкин.

— Я жду его…

Ривкин вошел в кабинет. Но казалось, что сначала возникла его улыбка — как у чеширского кота, которая жила отдельно от всего остального Ривкина. Улыбка была ослепительной. Улыбка была доброжелательной. Улыбка была белозубой. На конкурсе американских улыбок она бы заняла первое место.

— Хэлло, Артур, — воскликнул Ривкин, похлопывая Уайта по плечу и сжимая его руку.

— Хэлло, — улыбка резидента, тусклая и неинтересная, сильно уступала улыбке гостя, как огонек спички по сравнению с солнцем.

Ривкин сейчас совершенно не походил на дипломата. В джинсах, пропитанной потом майке с надписью «Буйволы», он выглядел менее, чем на сорок лет, хотя на самом деле две недели назад ему стукнуло сорок девять.

Ривкин бесцеремонно плюхнулся в кресло. Огляделся.

— Вы консерватор, Артур. С прошлого моего визита здесь не прибавилось ни одной новой вещи.

— Я не люблю новые вещи.

— Артур, вы не любите дышать пьянящим воздухом перемен… А я люблю. И перемены приходят за мной. Они испытывают ко мне слабость, тянутся за стариной Ривкиным.

— А сейчас?

— Сейчас особенно.

Поступившим распоряжением на время присутствия Ривкина власть в резидентуре передавалась ему. Уайт понимал — затевается что-то из ряда вон выходящее.

— Надеюсь, русские не насовали вам в кабинет диктофонов и жучков, Артур?

— Надеюсь, что нет.

Это помещение было самым защищенным во всем посольстве. Да и русские сейчас уже не те. Раньше они постоянно выигрывали войну подслушиваний. Еще в сороковые годы русский агент — шофер американского посла, вмонтировал в посольском кабинете микрофон в вырезанный из дерева герб, тот успешно проработал пять лет — при четырех послах. Десятилетиями позже русские умудрились установить считывающее Устройство в шифровальной комнате, так что вся шифропереписка оказывалась в КГБ раньше, чем у адресата. В восьмидесятые годы русские сделали закладки в пишущие машинки, которые привезли из США, использовавшиеся в посольстве. Что бы там не говорили, а техника в Советах была на уровне. Уайт помнил, как резидентура оказалась в шоке, когда последний Председатель КГБ СССР Бакатин подарил схему прослушивающей аппаратуры в новом здании американского посольства. Все ждали от русских подвоха, все жили еще старыми понятиями, а на самом деле все обстояло гораздо проще — никаких подвохов не было. Просто Россия училась ползать перед Америкой на брюхе. Горбачев и его подручные, а затем и их последователи с каждым годом все лучше и лучше учились, жалобно скуля, выпрашивать, как голодные псы, похвалу или свой кусок колбасы в виде званий «лучший немец года», гонорары за какие-то книги и лекции.