Охота на изюбря   ::   Латынина Юлия

Впоследствии, вспоминая этот сухой и морозный осенний день — один из последних мирных дней, за которыми потянется несколько месяцев кошмара, — Денис пытался отыскать в своих воспоминаниях мрачные предчувствия и предзнаменования — словом, все то, что человек, наделенный интуицией, должен ощущать, шагая под перекрестье снайперской винтовки.

Но предчувствий, увы, не было. То ли Черяга был лишен интуиции, во что с трудом верилось, то ли интуиция действует только тогда, когда речь идет о той самой винтовке или гранате, аккуратно привязанной к педали газа вашего «БМВ». А когда пущенные в ход механизмы значительно деликатнее и гранату предусматривают лишь как незначительную деталь в общем плане — интуиция берет отпуск за свой счет.

С Борисом Гордоном, оперуполномоченным 81-го отделения милиции города Москвы, Черягу связывали давние приятельские отношения. Они вместе работали в штабе по раскрытию одного из совершенных на территории отделения убийств и, вопреки обычной классовой вражде между следаком и опером, остались более или менее довольны друг другом.

— Привет капиталистам! — возгласил Гордон, когда улыбающийся Черяга ввалился в крошечный кабинет с растрескавшимся столом, — как успехи на ниве продажи Родины?

— Мы Родину любим и дешево не продаем, — в тон ему ответил Денис.

Однако глаза Гордона с непривычной цепкостью впились и в модное темно-зеленое пальто замдиректора, и в начищенные туфли, на которые спадали безукоризненные складки отутюженных темно-серых брюк. И в глазах этих мелькнуло что-то большее, чем неприязнь к бывшему следаку. Мелькнуло и пропало. «Ну что я вырядился, как попугай?» — запоздало подумал Черяга.

Но тут же неловкость растворилась в воздухе вместе с извлеченной Черягой бутылкой, потому что бутылка была большая и квадратная, и на ней красным классическим шрифтом было написано, что это шотландское солодовое виски, — и как мог Гордон не уважить такую бутылку, происходившую, как уверял он всех, с давней-давней родины его предков?

— Ну, рассказывай, зачем пришел? — спросил Гордон, когда оба друга уже пропустили по стаканчику благородного напитка.

— Человек у нас пропал, — сказал Черяга.

— Что за человек?

— Николай Михайлович Заславский, пятьдесят восьмого года рождения, директор фирмы «Ахтарск-контракт», проживает на улице Герцена, 56, квартира 3. Твой участок.

Гордон почесал пышную шевелюру.

— И давно он пропал?

— Позавчера. Гордон расхохотался:

— И вы уже хипиш подняли? А как ваш Заславский — не любитель, того, по шлюхам ездить? Или за воротник брать? — И опер щелкнул себя по плотной, докрасна натертой воротничком шее.

— Он вчера должен был явиться на важную встречу. И не явился.

— Семья у него есть?

— Жена.

— Живет с ним?

— Да.

— А она что говорит?

— Говорит, ушел из дома позавчера утром и с тех пор не появлялся.

Гордон покачал головой.

— Ты вроде как из Ахтарска прилетел? — неожиданно спросил он.

— Да.

— А почему ты за четыре тыщи кеме прилетел, чтобы пожаловаться на пропажу, а жена с улицы Герцена до нас не дошла?

— Она считает, что он к любовнице пошел.

— А вы так не считаете?

— Я уже сказал — он пропустил важную встречу. И мобильник у него не отвечает. Так же не бывает, чтобы у человека два дня не работал мобильник?

— Что, много у вас на этом Заславском завязано?

— Да нет. Старший помощник младшего дворника.

— А чего хипиш?

— Шеф во всем порядок любит. Гордон чего-то писал на листке быстрым и мелким почерком.

— Как фирма называется?

— «Ахтарск-контракт».

— А что она делает?

— Да закупает чего-то для завода. Оборудование, что ли…

Гордон усмехнулся и уставился на своего собеседника круглыми глазами, ужасно напоминавшими два зеленых семафора, просвечивающих тебя насквозь.