Охота на изюбря   ::   Латынина Юлия

— Он много проигрывал?

— А бог его знает. Он мне, сколько зарабатывал, не говорил, и сколько проиграл, не говорил. Его спросишь: «Коля, ну сколько у тебя в месяц выходит?», а он пачку долларов вытащит: «На тебе на расходы. Довольно?» Только если человек каждый день в три часа ночи из казино приезжает, что-то я не думаю, что он там выигрывает. Это казино бы разорилось, если бы он выигрывал.

— Он в одно казино ездил или в разные?

— Не знаю. А машина когда приезжала, так у ней на гребешке было «Серенада» написано. Это когда он приезжал. А потом он эту себе завел… фифу…

— Кого?

— Откуда я знаю! — визгливо сказала Эльвира, — звонит по два раза в день, сначала Таей звали, а теперь Томой.

— Куда звонит, — уточнил Черяга, — домой?

— Она на мобильник звонит, — пояснила Эльвира, — а когда он переключен на домашний телефон, я беру трубку.

— А последние два дня Тома не звонила?

— Я же вам сказала, она только на мобильник звонит. А мобильник у него с собой.

— А где Тома живет?

— Понятия не имею! Блядь обыкновенная, он ее, по-моему, в казино снял.

— Скажите, Эльвира Степановна, а он в последние дни был такой же, как всегда? Или — встревоженный какой-нибудь?

— Как всегда. Слова не скажет. Утром встанет, небритый, на кухню придет: «Ты сварила кофе?» Что, сам не может сварить, да?

Эльвира задумалась, потом решительно прибавила:

— Он в это утро, когда ушел, себе яйца стал варить. Одно яйцо в воду положил, а другое на столе лежит. Я ему говорю: «Ты чего яйцо обратно в холодильник не убрал?» А он говорит…

И женщина принялась длинно и путано пересказывать ее с мужем диалог по поводу яйца.

Гордон, у подоконника, беззвучно хрюкнул.

— В общем, он, когда уходил, нормальный был?

— Он у меня всегда ненормальный! Яйцо в холодильник не может убрать!

— А к нему в последние два дня кто-нибудь заходил? Из знакомых?

— Вечером накануне один был. Шура, кажется…

— С работы?

Эльвира покачала головой:

— А я откуда знаю? Он сволочь, этот Шура.

— Почему сволочь?

— На него как-то собака Машкина бросилась. Овчарка молодая.

— И?

— А он взял ее и застрелил. Представляете? На глазах всего двора. А по виду такой смазливый мальчик, брючки, пиджак, машина «БМВ»…

Гордон, у окна, насторожил ушки.

— Брючки и пиджак, говорите? — уточнил Черяга. — А не костюм?

Эльвира задумалась. Видно было, что она мало что замечала в мире, кроме себя, и вспоминать о других людях было для нее непривычно и скучно.

— Нет, — сказала Эльвира, — брюки и пиджак.

— Свободные такие брюки? Женщина кивнула.

— Стрижка короткая?

— Да.

— Цепуры золотой на шее не было?

— Нет, что вы!

Черяга нахмурился. С цепурой или без, а молодой человек с короткой стрижкой, который не задумываясь палит в собаку, — фигура достаточно характерная.

— А как этот Шура выглядел? В смысле, волосы какого цвета, толстый, тонкий?

Эльвира опять надолго задумалась.

— Да как… Ну, среднего роста. Лет за тридцать, вроде как вам. Лицо как у всех. Волосы вроде черные… или нет, такие темно-серые… Вот! Он чуть полноватый, самую малость…

И, вспомнив такую уникальную подробность, Эльвира замолчала.

— И долго Шура пробыл?

— Да нет, конверт какой-то передал и был таков.

— Что за конверт?

Но конверт, судя по всему, Николай забрал с собой. Черяга церемонно распрощался с Эльвирой, оставил ей свою карточку, накорябав сверху московский сотовый номер.

— Если Коля появится, пусть непременно позвонит мне, — прощаясь, попросил Черяга.

— А что, он натворил что? — удивленно подняла брови супруга.

— Ну, что скажешь? — осведомился Черяга, когда они спускались вместе по лестнице.