Актерская курилка   ::   Львович Борис

И вдруг требовательно закричал: "Выше, выше пожалуйста!" Раневская поднялась на носки, вытянула шею, как могла. "Нет, нет, – закричал Охлопков, – мало! Еще выше надо!" "Куда выше, – возмутилась Раневская, – я же не птичка, взлететь не могу!"

"Что вы, Фанечка, – удивился Охлопков, – это я вовсе не вам: за вашей спиной монтировщики флажки вешают!"

***



Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень своеобразно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички, знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки, ноги и лицо. Проходящая мимо жена поэта Дудина замечает ей: "Что это вы, Верочка, здесь все голые, а вы вон как…" "Ах, дорогая, – вздыхает Марецкая, – я загораю для моих зрителей! Они любят меня; я выйду на сцену – тысяча людей ахнет от моего загорелого лица, от моих рук, ног… А кто увидит мое загорелое тело, – кроме мужа, человек пять-шесть? Стоит ли стараться?"

***



Раневская в семьдесят лет объявила, что вступает в партию. "Зачем?" – поразились друзья. "Надо! – твердо сказала Раневская. – Должна же я хоть на старости лет знать, что эта сука Верка говорит обо мне на партбюро!"

***



Как-то у Раневской спросили напрямик, почему у Марецкой и премии, и "Гертруда", а у ней нету? "Голубчики мои, – вздохнула Раневская, – чтобы мне получить все, что есть у Марецкой, мне нужно сыграть как минимум Чапаева!"

***



Раневская говорила: "Я жила со многими театрами и ни разу не испытала чувства удовлетворения!" И это не было преувеличением: даже большие мастера "не доставали" до гения этой актрисы. В спектакле театра им. Моссовета «Шторм» после сцены с Торговкой Дунькой (помните ее неповторимое "Шо грыте?"), зрители толпами уходили домой: больше смотреть было нечего. И в конце концов при создании второй редакции спектакля Раневской сообщили об изъятии этой сцены из спектакля, "как нарушающей его художественную целостность"! Ладно, хоть успели заснять на пленку…

Конечно Раневская очень переживала. Однажды Завадский закричал ей из зала: "Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!" "То-то у меня чувство, как будто наелась говна", – достаточно громко пробурчала Фаина. "Вон из театра!" – крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: "ВОН ИЗ ИСКУССТВА!!"

Она называла Завадского "Перпетуум кобеле"…

***



Раневская часто говорила, вздыхая: "Боже, какая я старая: я еще помню порядочных людей!"

***



Одной из самых замечательных работ Раневской была Бабушка в спектакле театра им. Пушкина "Деревья умирают стоя". Артист Витольд Успенский, игравший ее внука, рассказал мне, как она однажды нахулиганила. На гастролях собрались как-то молодые актеры выпить-закусить. Бегут гурьбой по гостиничной лестнице вниз, в ресторан, а навстречу тяжело поднимается Раневская. "Ах, молодые люди, – завздыхала она, – вы бежите гулять-веселиться, а я, старая старуха, буду лежать в номере одна, в тоске и грусти…" "Фаина Георгиевна, – загалдели молодые наперебой, – идемте с нами в ресторан, для нас это такая честь – посидеть с вами!.." "Нет, дорогие мои, – вздыхала та, – я старая старуха, я уж буду в номере лежать… Разве что чашечку кофе мне принесите!" "Вот вы, дружок, – обратилась она к артисту Шевцову, – не откажите в любезности…" "Момент! – крикнул Шевцов, – для вас – все!!" Вот он держит чашечку кофе, стучит в дверь Раневской, слышит ее бас: "Войдите!"… Входит – и от неожиданности роняет чашку. Положив на пол матрас, открыв настежь окна, лежит совершенно голая великая артистка и курит. Шевцов уронил чашку. Невозмутимо посмотрев на остолбеневшего Шевцова, Раневская пророкотала: "Голубчик, вас шокировало, что я курю "Беломор"?"

***



Раневская с завистью говорила Евгению Габриловичу, жившему в свои последние годы в Доме ветер