Безвыходных положений не бывает   ::   Санин Владимир Маркович

Я внимательно посмотрел вниз, но, честно признаюсь, следов легендарного завоевателя мне обнаружить не удалось. Видимо, их занесло снегом.

Мы летим по ущелью реки Пяндж. Здесь — шутки в сторону, оба пилота серьезны и сосредоточенны. Один неосторожный поворот штурвала, и возможен «поцелуй с горой». Сжатый с двух сторон каменными массивами, красавец Ил-14 кажется хрупкой детской игрушкой.

— Рушанское окно, — слышу я голос командира. Теперь я понимаю, почему на Памир нельзя лететь, если на воздушной трассе хоть одно облачко. Самолет стремительно несется между скалами, едва, кажется, не задевая их плоскостями. Это длится минуту, это длится вечность.

Еще минут десять — и самолет идет на посадку. Простая земляная площадка, раза в два больше футбольного поля, — это и есть транспортное сердце Памира — Хорогский аэродром. Навстречу бросаются встречающие. Я пожимаю руки пилотам, мужественным людям, для которых эти экзотические перелеты — обыкновенная работа.

Такова дорога на Хорог.



МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ В ПУТЬ



Виктор Никифорович, мой гостеприимный хозяин, на прощанье сказал: «Мальчик, вздохнув с облегчением, немедленно превращается в самого обыкновенного дьяволенка».

Так вел себя и наш «газик». Он степенно выехал за ворота, высококультурно прокатился еще метров двести и, оказавшись вне поля зрения начальства, рванулся вперед со скоростью тысяча километров в час.

— Наконец-то поездим по-человечески, — радостно заявил Витя.

— С ветерком, — восторженно поддержал Миша.

— Но все-таки… — назидательно начал я.

— Когда в Москве шофер нарушает правила движения, его штрафуют. На Памире к такому шоферу относятся по-иному: ему ставят памятник. Вопросы есть?

Экипаж машины ГАЗ-69 — водитель Виктор Зеленцов, механик-фотограф Михаил Дмитриев и старшой — корреспондент Владимир Санин — восприняли напутствие по-разному. Водитель Витя погладил баранку, ухмыльнулся и подмигнул фотографу. Фотограф Миша погладил свой «Киев» и подмигнул водителю Вите. Что же касается меня, то я слегка встревожился и твердо решил не спускать глаз со спидометра.

Я близко знаю одного хорошо воспитанного мальчика, который с умильной физиономией выслушивает распоряжения и послушно отвечает: «Да, папа. Конечно, папа!» Но папа уходит, и…

— Безусловно, безусловно! — хором воскликнули Витя и Миша.

Это меня не очень успокоило, и вот почему.



ЧТО ТАКОЕ ПАМИРСКАЯ ДОРОГА



Представьте себе узкую двух-трехметровую ленту, ныряющую в горах, словно во время пятибалльного шторма на море. С одной стороны ленты — километровая каменная стена, а с другой — совсем наоборот: пустота. Точнее, пропасть, на дне которой извивается стремительный Пяндж. Каждые сто — двести метров лента круто разворачивается, падает вниз или устремляется ввысь. Это и есть дорога, связывающая город Хорог с районными центрами и кишлаками Памира.

Как видите, эта дорога менее благоустроена, чем автострада Москва — Симферополь. Теперь несколько экзотических подробностей.

Чтобы прорезать дорогу на памирских склонах, пришлось немало поработать динамитным скальпелем, и горы, весьма недовольные этой хирургической операцией, без устали напоминают человеку о своем вздорном характере. Время от времени они обрушивают на дорогу десятки тонн снега и камня и с удовольствием наблюдают пробки, по сравнению с которыми московские часы пик — секундная заминка, детская шалость. Поэтому памирские водители — а я заметил, что они, как и их пассажиры, в принципе не возражают дожить до преклонного возраста, — частенько вежливо останавливают машины, не мешая лавине скатиться на дорогу. Кроме того, на трассе уйма ухабов и рытвин, но зато нет асфальта.

Мне бы хотелось еще вам рассказать, как разъезжаются встречные машины, но я не смогу этого сделать.