Благородная девушка   ::   Аверченко Аркадий

Я ахнул:

- Вот это женщина! Прямо-таки Настасья Филипповна из ж ты думаешь теперь делать?

- Написал уже другой. Так или иначе - всучу ей.

- Вот тебе и Константинополь... - покачал я головой. - Встречусь с ней - в ножки поклонюсь.

Мы оба сияли, как солнце. Два солнца в одной комнате - это была редкая астрономическая комбинация.

* * *

- Помирились! - радостно крикнул мне с извозчика Фолиантов. Уговорил принять новый. Ну, характер же! Порох.

На Пере, когда один человек едет на извозчике, а другой плетется по мостовой, - трудно разговаривать. Потому я не добился подробностей.

На другой день произошли новые события.

- Это огонь, а не женщина, - кричал мне с порога Фолиантов. - Теперь уже не я ее, а она меня приревновала!..

- Ну, и...

- И порвала в клочья второй вексель!

- Третий дай! - кричал я в экстазе.

* * *

С тех пор события приняли более или менее ритмичный характер...

При малейшем поводе эта странная бескорыстная девушка выхватывала из шкатулки пошлейший документ моего друга и тут же в бешенстве ревности или незаслуженной обиды - разрывала его в мелкие клочья.

Друг прибегал ко мне, мы оба долго сидели, растроганные, а потом, как два упорных осла, решали, что это девушке не поможет: она все равно получит новый вексель...

Я помню точно: эта борьба великодуший случалась ровно шесть раз. Шесть векселей было подписано, шесть было выхвачено из шкатулки, шесть, в безумном порыве, было разорвано на глазах друга, шесть раз мы, растроганные, тихо плакали на груди друг у друга...

* * *

А сегодня мой друг Фолиантов явился таким расстроенным, каким я его никогда не видел.

- Шестой изорвала? - догадался я.

Он сидел молча, яростно покусывая головку трости.

- Что ж ты молчишь?.. Как поживает наш цветочек, наше ясное солнышко?..

- Чтоб оно лопнуло, это твое солнышко! - заревел мой друг, стуча тростью по дивану, как по злейшему врагу. - Если бы эту кобылу повесили я с удовольствием дал бы намыленную веревку!..

- Послушай, Фолиантов... Есть такие границы, которые...

- Нет! Нет никаких границ - понимаешь ты это?! За что я теперь должен платить три тысячи лир или садиться в тюрьму?! А?

- Опомнись, какие три тысячи?!

- Да по векселям, которые я, по твоему же совету, на коленках преподносил этой жадной константинопольской собаке!

- Постой, постой... Об остальном я пока не спрашиваю... Но у нее же был только один твой вексель?..

- Черта с два! Все шесть - целехоньки.

- Да ведь она же их рвала?

- Поддельные рвала! Этот ее альфонс и подделывал под мой почерк.

- Светлая личность?! Ее брат?!

- Брат?! Такой же он ей брат, как ты мне падчерица! Полетел я к ней объясняться, а он выходит и говорит: "Если вы не оставите в покое мою жену и не прекратите преследовать ее своей любовью - я заявлю в английскую полицию!" - "А мои векселя?!" - "Это ваши отношения - меня они не касаются. Если вы ей дали шесть векселей за проданную вам каустическую соду или подошвенную кожу - кому какое до этого дело? Ведь подпись на векселях ваша?" А?! как тебе это понравится? каустическая сода!!! подошвенная кожа?!!

- Признаться, - примирительно сказал я, - во всей этой истории я не узнавал до сих пор Константинополя, и это меня втайне немного тревожило. Теперь я снова узнаю его неизменяемое вечное лицо, и это меня успокаивает.

- То есть?!

- Раз девушка оказалась не девушкой, брат не братом, порванные векселя - не порванными и любовь - не любовью, а подошвенным товаром все в полном порядке... Приветствую тебя, старый изможденный развратный мошенник - Константинополь!

- А как же векселя?..

- Есть деньги?

- Последние три тысячи лир были. Кое-как наскребу.

- Плати. Там заранее рассчитано.