Пять часов до заутрени   ::   Воронцов Павел

- Я - шаман, а шаманы знают - мир безбрежен. Нам случается открывать двери, ведущие в разные его уголки. Но, где бы какая дверь не была открыта - это всегда дверь в мир. Я же пришел сюда открыть дверь за пределы всякого мира. Я никогда не открывал таких дверей, никто никогда не открывал. Но одно я могу сказать точно: прошедший ее исчезнет. По этому-то мне и нужен ты, который не увидит как завтра взойдет Солнце.

Кай Грегор думал почти минуту, прежде чем ответить.

- А там?

- ??? - Шумпувайлуййа вопросительно поднял брови.

- Там, по ту сторону? Что там будет, колдун?

- Я не знаю, - честно ответил шаман. - А если бы знал - возможно, сам бы прошел этой дверью. Быть может, ты умрешь. Быть может, порвав пуповину, что связывает любую жизнь с миром, ты сам станешь другим миром. Подумай, какая это власть, ведь ты всю жизнь боролся за нее, не так ли. А я не знаю.

Молчание, которое воцарилось после слов шамана среди шести камней, возможно, длилось бы еще долго, но ветер, донесший до ушей Кая далекий лай (теперь его было слышно уже и между камнями), положил конец раздумьям. Грегор осклабился.

- Говоришь, все или ничего? Хорошо, колдун. Я согласен, твори свое чародейство. Мне терять нечего, давай, зови своих демонов, духов, чертей, кого там положено.

Одинокая Сова покачал головой.

- Никого, только я сам.

Он подхватил Кая Грегора подмышки (Кай изумился силе его рук) и оттащив к костру усадил на свое место. Позади Кая шаман воткнул в землю шест, на который водрузил череп совы, перед ним, по другую сторону костра - нож с вырезанным на рукоятке волком. Рукоятка была из бивня моржа, и, при взгляде на нее, Грегор криво усмехнулся, подумав, что моржа, скорее всего, тоже добыли браконьерски. Из под шкуры старик вытащил бубен и пошел вкруг костра, тряся им и напевая заунывную песню. Постепенно песня становилась громче, обретала силу. Языки огня выросли, нож сверкал по ту сторону костра. В какой-то момент, оглядевшись по сторонам, Грегор понял, что пламя окружает его со всех сторон. Костер больше не потрескивал, он ревел что лесной пожар. Шумпувайлуййа возвышался над ним, он вырос, казалось, он стал таким огромным, что может шагать по шести камням, переступая с камня на камень. Он и шел по ним, а сами камни уже не лежали, они стояли, как когда-то давно и их было семь. Они сверкали золотом, отражая жуткий свет костра, пожара, вулкана, окружавшего Кая Грегора. Песня гремела так, что Каю казалось, он видит ее грохот. Когда он больше не смог терпеть, Кай закричал в ужасе, и тогда песня выжгла ему глаза а огонь вошел в уши и сжег слух. И наступила темнота.

- Темно... Боже, как тут темно... Почему тут так темно, Господи? Помоги мне! Кто нибудь, света, дайте мне света, хоть чуть чуть!!! ПУСТЬ БУДЕТ СВЕТ!!!

Шумпувайлуййа вытащил из земли нож и, сняв с шеста череп совы, со всеми надлежащими предосторожностями убрал его в специальный мешочек на поясе. Шест он сломал и бросил в костер, а сам устало опустился перед огнем, тяжело дыша. Пот градом катился по его лбу. Он очень устал. Настолько, что ему даже чудился далекий смех в ушах. Нет, смех не был галлюцинацией, чем дальше, тем он становился сильнее, лился с неба, торжествующий и издевающийся одновременно. Шумпувайлуййа удивленно поднял к вверх лицо и вдруг узнал в смехе голос Грегора Кая. Мгновенный страх исказил лицо Шумпувайлуййи. Он протянул руку и еще успел дотянуться до своего бубна, прежде чем молния испепелила его на месте.

Люди, шедшие по следу своего ненавистного бывшего сеньора видели молнию, которая упала в шесть камней с ясного неба, от самых звезд. Найдя среди камней обгорелые кости Шумпувайлуййи, они решили, что это остатки Грегора фон м`Кая их бывшего герцога. Перекрестившись, воздали хвалу господу за его справедливость и поспешили назад, в город.