Пелхэм, час двадцать три   ::   Гоуди Джон

Но Райдер не предвидел собственной гибели и того, что деньги окажутся здесь, а не на квартире Райдера, как планировалось.

Почему он не подумал про эти чертовы деньги? Господи, они все ещё были на нем. Деньги были надежно спрятаны под плащом, и он легко мог объяснить, почему он в плаще - в квартире было так холодно. Но как он объяснит, что не ответил на стук в дверь? Если он сейчас откроет, полицейский не может чего-нибудь не заподозрить, и с его стороны будет вполне разумно предположить, что он тянул с ответом, чтобы припрятать деньги. То, что он не ответил, могло его разоблачить. Он погорел...

- Мистер Лонгмен, это очень небольшое дело. Не могли бы вы открыть?

Он стоял у окна. Окно. Три замка. Не переступая, он протянул руку к столу, схватил серую шапку и надел её. За дверью все затихло, но он был уверен, что полицейский все ещё там, что он будет стучать снова. Лонгмен тихо повернулся к окну, взялся за створку и медленно её приоткрыл. В комнату ворвался холодный свежий ночной воздух. Он шагнул в окно на пожарную лестницу.

Детектив Хаскинс

Можно, конечно, представить, что если вы стоите перед закрытой дверью и кто-то начнет через неё стрелять, то вряд ли промахнется. Но глухая тишина внутри и плохая стыковка двери с косяком были так притягательны! Так что детектив Берт Хаскинс прижал ухо к неровной вертикальной щели и отчетливо расслышал скрип дерева по дереву. Немножко бы мыла, - подумал он, повернувшись и взглянув вниз по лестнице, - немножко бы мыла натереть петли, и он бы смог уйти. С другой стороны, если бы печенка не заставила Слотта остаться дома, он все равно попался бы - один из них перекрыл бы черный ход.

Хаскинс почти бесшумно спустился по лестнице. В работе детектива ему никогда не приходилось пользоваться увеличительным стеклом, но некоторым полезным вещам он научился. Например, носить туфли на резиновой подошве. Еще его учили внимательно осматривать то место, где он оказался, так что он знал, что под лестницей есть дверь, ведущая наружу, с обратной стороны здания.

У двери был пружинный замок. Хаскинс повернул задвижку и приоткрыл дверь как раз настолько, чтобы протиснуться. Потом проскользнул в неё и тихо прикрыл за собой. Он попал в небольшой двор. Темноту несколько рассеивал свет, падавший из верхних окон. Он заметил кожуру от фруктов, журнал, несколько газет и сломанную игрушку. Не так плохо. Вероятно, двор чистят не чаще раза в неделю.

Он укрылся в тени и посмотрел наверх.

Человек - Уолтер Лонгмен - почти прямо над ним сражался со скобой, соединяющей лестницу с страховочным поручнем пожарного выхода. Брось, Лонгмен, - подумал Хаскинс, - эти штуки всегда ржавые и не работают. Будет лучше, если ты оставишь её в покое и просто спрыгнешь с нижней ступеньки, здесь всего несколько футов.

Лонгмен предпринял последнюю попытку справиться со скобой и сдался. Хаскинс видел, как он неловко поднял ногу, перенес её через поручень и нашарил ногой ступеньку.

Очень хорошо, - подумал Хаскинс, - теперь вторую... отлично.

Лонгмен явно не был акробатом, двигался он, как старик. Ну, а разве ему не пришлось однажды ловить восьмидесятилетнего налетчика?

Лонгмен раскачивался, крепко вцепившись обеими руками в ржавый металл нижней ступеньки. Казалось, он не хочет её отпускать.

Постыдись, - подумал Хаскинс. - Такой крутой бандит, а боится спрыгнуть с высоты четырех футов?

Ноги Лонгмена болтались из стороны в сторону, костяшки пальцев побелели от напряжения. Теперь он держался за лестницу только одной рукой, но все ещё продолжал раскачиваться.

Хаскинс смотрел на правую руку, сжимавшую ступеньку. Когда пальцы разжались, он шагнул из своего укрытия.

Он прекрасно выбрал место. Лонгмен рухнул, и Хаскинс аккуратно принял его на себя.