Свадебный рэп   ::   Смоктий Виктор

— Ну что, допрыгались? — спросил Леня, все еще морщась от иногда возникающей боли в области заживающей ключицы.

— Я пока в больнице лежал, — сказал Саша, — сказки братьев Гримм читал. Там есть одна потрясающая фраза, которая прямо точно про нас. «И получил Дурень корону, и долгие годы правил он мудро».

— С чего это ты взял, что это про нас? — удивился Леня.

— Мы же будем править мудро? — с надеждой на поддержку спросил Саша.

Леня расхохотался, держась рукой за сломанную ключицу.

— Саш, ты неисправим! С каких это хренов мы будем править мудро? А кто будет инакомыслящих гнобить, крамолу изводить? Кто будет под видом цивилизации насаждать тлетворное влияние?

— Неужели мы будем все это делать? — внутренне содрогнувшись, сказал Саша.

— А куда мы денемся? Это раньше мы могли веселиться над властями предержащими, если они нам не нравились, а они никому никогда не нравятся. Теперь над нами будут веселиться, тем более что мы с тобой еще и нетрадиционно ориентированы. Я даже представить не могу, сколько анекдотов будет ходить в народе про нас.

— Но мы же не такие, — простонал Саша.

— Вот мы и будем вколачивать терпимость при помощи полиции, — с горьким сарказмом произнес Леня.

Прозвенел гонг, означавший начало инаугурации.

— Я думаю, у нас все-таки хватит мозгов не ссучиться, — сказал Саша, — не употребить во зло упавшую на нас власть.

— Мозгов, может, и хватит, а сил не знаю, — вполголоса заметил Леня, ступив на алую ковровую дорожку и увидев оскаленные в улыбке физиономии подданных.

Некоторое время друзья молча шли с постными торжественными мордами по алой дорожке, проложенной в густых зарослях неистребимого чиновничьего кустарника, мимо крупных, в три обхвата, министерских дубов, под сенью которых роились таинственные обитатели полусвета. При виде их Саше вспомнилась песенка из фильма «Волшебник страны Оз» про желтую кирпичную дорожку: «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной, идем дорогой трудной, дорогой не прямой», которая…

Вдруг зазвонил его мобильник. Смущенный, Саша остановился и достал аппарат. Все окрестные уши, как лесные опята к солнцу, потянулись к трубке.

— Это Гинзбург, — сказала трубка.

— Арчи, — коротко бросил Саша Лене. — Да? — спросил он.

— У вас есть три секунды? — спросил взволнованно Арчи. — Дело не терпит отлагательств. Дорога каждая минута.

— Я слушаю, — как можно спокойнее сказал Саша.

— У меня две новости: одна хорошая, другая еще не знаю какая.

— Я слушаю, — повторил Саша.

— В свое время я застраховал наш Кремль на восемьдесят два миллиарда, и они готовы были выплатить страховку, но вдруг у них появилась информация от какого-то Чехова, что остров погиб в результате землетрясения, искусственно вызванного в лаборатории Рубцова.

— Спасибо, Арчи, мы разберемся. Слышал? — спросил Саша Леню.

Тот кивнул.

— Какой-то Чехов, Рубцов, бред какой-то, — сказал Саша, продолжая тожественное шествие к сцене.

— Может, и не бред, — пробормотал Леня.

— Надо будет Гене шепнуть, чтоб прокачал по своим каналам, а то чего нам бабки терять? — заметил Саша.

Встав перед пюпитрами с текстами клятвы и слушая Государственный гимн, Саша и Леня приложили руки к сердцу. Саша чувствовал, как под ладонью колотится от волнения его сердце, и вдруг он ощутил, что и сцена под ногами колеблется точно в таком же ритме: казалось, что и воздух сгущается и разреживается с той же частотой.

Саша не знал, что всему виной был зал, в котором проходила инаугурация. В свое время зал был отремонтирован по принципу «больше золота», без всякого учета требований акустики, и в результате звук «разваливался», при звучании оркестра возникало низкочастотное биение, близкое по частоте к сокращениям сердца.