Так оно бывает (рассказы)   ::   Ардов Виктор

Но я не придал еще значения этому признаку... А Владимир Андреевич нахмурился, помолчал и спросил:

- Сколько раз вы успели спрыгнуть?

- Я? Я это... что-то порядка (тут я нагнул голову, чтобы еще раз прочитать число прыжков, обозначенное на овальчике под парашютом)... двухсот или даже - трехсот...

- Скажите! Триста раз прыгали! Такой молодой и - нате вам! - И в голосе полковника звучала откровенная ирония.

От этой иронии у меня внутри что-то вроде лязгнуло или дернулось... В общем, я ни с того ни с сего поперхнулся и опустил глаза. А Оля почему-то застонала.

- Помолчи, Ольга! - скомандовал отец, хотя она ничего не произнесла. Та-ак. А сколько вам лет?

- Лет мне... лет мне восемнадцать... с чем-то там...

- Смотрите: какой вы широкий, молодой человек, точно считать не желаете... Прыжков у вас - от двухсот до трехсот, а лет вам "восемнадцать с чем-то"...

- Папочка, может, сперва выпьем чаю, - дрожащим голосом выдавила из себя Оля.

- Я сказал: помолчи. Та-ак... В восемнадцать лет вы напрыгали уже двести раз. Вон у вас на значке так обозначено.

- Да, - подтвердил я со вздохом. И сам почувствовал, что интонация у меня была вроде как с сожалением: мол, неприятно это, но - что ж поделаешь? - вот напрыгал уже на третью сотню...

- Сколько же раз вы прыгаете, когда попадаете на аэродром?

- Я? - переспросил я, чтобы как-то оттянуть ответ. - Я это... если уж дорвешься, как говорится, до летного поля, то, безусловно, сигаешь раз десять - двенадцать кряду...

Мне хотелось выговорить эту фразу небрежно и самоуверенно, но я и сам услышал, что мямлю очень невнятно и даже - с испугом. А Оля закрыла руками лицо и дышала прерывисто.

- Правильно! - подхватил Владимир Андреевич; он даже как-то развеселился. - А с какими вы парашютами обычно прыгаете?

- С этими... как их? - ну, с воздушными...

- Они - что же? - сшиты из воздуха?

Я сделал вид, что смеюсь такой забавной шутке. Но смех тоже получился тревожный - вроде я подавился, отправив кусок еды "не в то горло", и теперь выдыхаю с трудом и с болью крошки...

- Зачем же... хе-хе-хе... воздушные? - проговорил я наконец. - Сами парашюты - они брезентовые. В основном... Или там полотняные... Из мадапалама... из бязи.

- Из бязи, вы говорите? - Владимир Андреевич сыграл большое удивление.

- Ага. А к ним пришиты эти... ремни... лямки... в общем, постромки...

- "Постромки" - вы говорите, молодой человек?

- Да. То есть нет. Не постромки, а эти - стропила...

- "Стропила"? Как на стройках?! Очень интересно. Это что - новое изобретение в области парашютизма? В мое время такого еще не было.

- Папа! Хочешь чаю?! - истерически звенящим голосом выкрикнула Оля и метнулась к чайнику, чтобы налить отцу.

Но он остановил ее жестом руки.

- Обожди, дочка. Выясним сперва все до конца. Вы можете мне рассказать: как вы прикрепляете к своей особе парашют? Технически как вы это делаете?

- Как когда, - прошептал я.

- Не слышу!

- Как, говорю, когда... Иногда полностью пристегиваюсь...

- Пристегиваетесь? Отлично. Это значит - иногда. А в других случаях что происходит?

- А иногда, так сказать, - внакидку... Если расстояние до земли не слишком тово... огромное...

- Угу. Очень интересно! - теперь полковник не скрывал, что он издевается надо мною. - Значит, вы пользуетесь парашютом то впристяжку, а то - внакидку. Как вот чай пьют: когда - внакладку, а когда - вприкуску. Молодец!

На секунду во мне возникла надежда, что слово "молодец" сказано без иронии, всерьез... Но, подняв глаза на Владимира Андреевича, я понял, что моим пыткам конец еще не пришел.

- А вам не приходилось прыгать наизусть, юноша? - задал очередной вопрос папа.

- Приходи... а как это - "наизусть"? - спохватившись, переспросил я.

- Ну, так: вы прыгаете без парашюта, а потом вам вдогонку бросают мешок с ним.

- А разве так бывает? - наивно удивился я.