Тринадцатая рота (Часть 3)   ::   Бораненков Николай

Пусть солдаты рейха читают исповедь своего собрата и думают: "А надо ли им идти в сто первое "победное" наступление?" Кто за это предложение?

Руки, шапки, буденовки, автоматы, винтовки взметнулись над головами. Дед Артем поднял пылающую головешку: так тому и быть!

Комиссар подозвал Гуляйбабку:

- Иван Алексеич, вас приглашает генерал.

17. СВАДЬБА В ПОЛИЦИИ

- Гей, Прохор Силыч!

- Слушаю вас, сударь.

- Резвую тройку в сани да кнут повеселей.

Прохор Силыч одернул под витым ремнем меховую поддевку:

- Значит, едем. Давно бы пора, а то кони застоялись. Все сидим да сидим...

Он нахлобучил на уши шапку, сунул за пояс кнут, снял с теплых кирпичей обогрейки овчинные рукавицы, спросил:

- А далеко ли едем, сударь?

- В загс, Прохор Силыч. В полицейский загс.

- Батюшки! Ай женитесь, что ль?

- Да, женюсь, Прохор Силыч! Конец холостяцкому житью.

- Но, позвольте, у вас же есть невеста. Марийка!

- Другую нашел, - Гуляйбабка взглянул на распахнувшуюся дверь. - Да вот и она.

В землянку, пропустив впереди себя робкую молоденькую девушку в белой шубейке, с короткой до плеч фатой на голове, вошел генерал Емлютин. Будто назло трескучему морозу, он был в солдатской гимнастерке, на которой поблескивала Золотая Звезда Героя. Емлютин подвел девушку к Гуляйбабке и, держа ее за плечи, сказал:

- Принимай, Иван Алексеич. Самую лучшую девушку Брянщины, самую отважную партизанку доверяем тебе. Береги ее. Именем крестного отца прошу!

Гуляйбабке надлежало что-то сказать на эти слова, вроде "постараюсь", "буду беречь", или хотя бы успокоить, дескать, ничего не случится, что все будет хорошо, но он стоял онемело. Он точно ослеп от такой чистой красоты. Перед ним стояла нежная, светлая мартовская "березка" в белом пушистом снегу, уже отогретая вешним солнцем и робко смотревшая на мир своими синими, как небо, глазами. Как она похожа на Марийку! И волосы, и губы, и ямочки на щеках - все, как у Марийки. Только Марийку он не видел в свадебной фате. Такой ли она была б, когда поехали бы регистрироваться в Хмельки? Всего лишь пять часов не хватило до этих светлых минут. Ах, Марийка, Марийка! Как ты там ходишь с кровавыми мозолями? Где, в каком лесу звучит в эфире твой голосок:

"Я - "Ромашка", я - "Ромашка"! Отвечай".

- Что молчите, Иван Алексеич? - окликнул Емлютин. - Ай не по нраву невеста наша?

- Нет, нет, что вы! Невеста - лучше не сыскать. Я о другом подумал... Размечтался, короче говоря.

Генерал знал, что у смоленского гостя осталась в Полесье необвенчанная жена. Он понял тоску души его и поспешил покинуть землянку.

- Ну, вы тут побеседуйте наедине - и в путь. Желаю удач! - Он тронул девчонку за плечи, слегка тряхнул ее, как бы говоря: "Держись, дочка, не робей!" - и вышел.

Гуляйбабка испытующе глянул девушке в глаза:

- Вы знаете, куда мы едем?

- Да, знаю, - тихо сказала она. - Мы едем расписываться. В полицию.

- А вы знаете своего жениха?

- Да, знаю. Он стоит передо мной.

- Простите, как вас звать?

- Валя.

- А ты знаешь, Валя, тебе могут задать в полиции вопрос: "Любишь ли ты своего жениха?" Что ты скажешь на это?

- Я скажу "да".

- Но ведь опытный полицай может заметить в твоих глазах фальшь.

- А у меня не будет фальши.

- Как не будет? Ты что, артистка? Умеешь перевоплощаться?

- Я уже давно.

- Что давно?

Валя покраснела. Густые красивые ресницы ее опустились.

- Что ж ты молчишь? - спросил Гуляйбабка, не дождавшись ответа.

- У меня нет ее.

- Чего?

- Фальши нет. Я... Я и вправду...

- Что вправду?

Она подняла на него полные слез глаза. Гуляйбабка испугался их, отшатнувшись, чувствуя, как и у него самого лицо краснеет до ушей, выпалил:

- У тебя... у тебя что? Парень есть? Она молча отрицательно покачала головой:

- Нет. Мне ведь только еще восемнадцать.

- Ну так кого же... кого же ты любишь, Валя?

- Вас.