Белая акула   ::   Бенчли Питер

Макс вздрогнул от грубого натурализма Длинного, потом положил ладонь на руку отца и попросил:

– Двинем отсюда, па...

– Хорошо, поставим буй, – улыбнулся в ответ Чейс.

– Мы можем взять баллоны и вернуться, чтобы нырять? – спросил Макс. – Было бы классно.

– А ты умеешь нырять? – Чейс почувствовал болезненный укол ревности, словно то, что Макс научился нырять без него, подчеркивало его отцовскую несостоятельность. – Где ты учился?

– Дома, в бассейне. Грэмпс мне дал несколько уроков.

– А-а, – произнес Чейс с некоторым облегчением. По крайней мере, мальчик в действительности не нырял, он просто готовился к поездке сюда. – Конечно, мы тебя макнем, но начнем, наверное, с меньшей глубины.

Длинный вернулся в каюту отцепить кабель и изолировать разъем с помощью герметика и резиновой ленты. Чейс поднял крышку люка на корме и вытащил желтый резиновый буй восемнадцати дюймов в диаметре с надписью «О. I.» [9] , сделанной ярко-красным цветом.

Длинный смотал кабель на плечо, снял насквозь пропотевшую рубашку. Мышцы его огромного торса блестели, будто натертые маслом, перекатываясь под кожей цвета киновари. Росту в нем было шесть футов шесть дюймов, вес – около двухсот двадцати, и если был какой-то жир, то, как говорила его мать, подкладывая Длинному добавки, то только между ушей.

– У-у! – воскликнул Макс, глядя на Длинного. – Рэмбо встречается с Терминатором. Ты тренируешься каждый лень?

– Тренируется? – засмеялся Чейс. – Он делает только два упражнения: ест и пьет. Диета – стопроцентные соленые и жареные жиры. Он – образец вселенской несправедливости.

– Я – мщение Великого Духа, – заявил Длинный Максу. – Он должен как-то расплатиться за пять столетий гнета белых.

– Поверь ему, – сказал Чейс, – и с таким же успехом можешь поверить в сказочных гномов. Его Великий Дух – Рональд Макдональд.

Макс расплылся в улыбке. Ему это нравилось: разговор мужчин, разговор взрослых, и они принимали его, включали в свой разговор, ему разрешали быть взрослым.

Он слышал о Длинном всю жизнь – тот с детства был лучшим другом отца. Огромный индеец пеко стал для мальчика фигурой мифической. Макс почти боялся встречи с ним, боялся, что действительность испортит созданный образ. Но этот человек в величии не уступал мифу.

Несколько раз Саймон и Длинный разлучались: когда Чейс учился в колледже, Длинный служил морпехом; а когда Чейс был в университете, Длинный практиковался в Олбани как монтажник-высотник.

Но вот Чейс начал воплощать в жизнь свою затею с институтом, и их судьбы снова пересеклись. Саймон знал, что ему нужен помощник с хорошими техническими навыками, которыми сам он не обладал, и он нашел Длинного, работавшего механиком по дизельным двигателям у оптового торговца грузовиками. Работа Длинного вроде бы устраивала, и двадцать долларов в час – неплохое жалованье; но ему было противно слушать, как кто-то указывает, когда приходить в мастерскую и когда уходить, и к тому же он не любил сидеть взаперти. Хотя Чейс не мог предложить ему ни определенного оклада, ни каких-либо гарантий, Длинный немедленно рассчитался и начал работать в институте.

Его служебные обязанности не предусматривали чего-то конкретного, и он делал все, что требовалось Чейсу, а также все, что сам считал необходимым, – от техобслуживания лодок до испытаний редукторов скафандров. Длинный любил работать с животными и, казалось, имел почти мистический дар общения с ними, успокаивая их и заставляя верить себе. Морские птицы с рыболовными крючками, впившимися в клювы, позволяли ему лечить себя: запутавшийся хвостом в моноволоконной сети и израненный дельфин подплыл к Длинному на мелководье и терпеливо лежал, пока тот удалял пластиковые обрывки и вводил животному антибиотики.