Петух кричит с опозданием   ::   Булычев Кир

Представляла, как сидит дома баба Ксеня и не может понять, за что ее так обидели.

- Вы чего? - спросил Симоненко. - Грустная какая-то. У меня глаз острый. Быть мне корреспондентом. Чего случилось? Тревожные известия из дома? Или заболевание?

- Нет, не преувеличивай. Но я в самом деле расстроена. У бабы Ксени петуха Громобоя украли.

- Значит, лиса забралась, - сказал Симоненко. - В прошлом году лиса у нас трех кур утащила.

- Ага, лиса, - согласилась Зоя Платоновна. - И вместо Громобоя она другого петуха принесла, чтобы никто не заметил.

- Так не бывает, - серьезно сказал Симоненко. - У нас в деревне такого быть не может. Лживого принесла или дохлого?

- Живого, мой юный друг. И даже покрасила ему хвост, чтобы не угадали подмену.

- Вот это да! А не врете?

- Люди в моем возрасте уже не врут, - сказала Зоя Платоновна. - Хотя могут ошибаться.

- Не будем спорить, - согласился Симоненко Николай. - Но если не врете, то это настоящий детективный роман. Возможно, с убийством!

- Петуха? - спросила Зоя Платоновна.

Она бы ушла, но, разговаривая с ней, Симоненко не выпускал из рук камеры и лишь половина его существа поддержи вала беседу - вторая глазела в объективы «роллейфлекса».

- Думаю, что за этим скрывается куда больше, чем вам кажется, - сказал Симоненко. - Кто-то заметал следы.

- Не знаю, не знаю, - сказала Зоя Платоновна. - Кто за метал, что заметал, но больше это похоже на элементарное хулиганство. Бабка переживает, ты не представляешь как.

- Если и хулиганство, - сказал Симоненко, возвращая камеру, - то не элементарное. Хулиганы не думают. Думают только настоящие преступники. Возможно, в наших краях появилась банда.

- И что?..

- Заметают следы.

- Ага, петушиным хвостом, - сказала Зоя, поднимаясь со скамейки.

- Вижу, - сказал Симоненко Николай, - что эта истории вас задела. И вы уже начали свое расследование.

- Я? Расследование?

- Не скрывайтесь. От меня не скроешься, - сказал Симоненко. - Про вас уже известно, что собираете материалы, расследуете. Все ясно, даже участковый Зорькин уверен. Может, от газеты, а вернее, от прокуратуры.

- Неужели я похожа на следователя?

- В этом и сила, что не похожи, - сказал Симоненко. - В лужу не наступите.

Зоя Платоновна пошла дальше по берегу, размышляя о том, что нелепость подобного подозрения кажется нелепостью лишь ей самой. Ну посудите сами: в тихую деревню, куда даже туристы редко заглядывают, приезжает из самой Москвы пожилая тетка. С тремя фотоаппаратами. Говорит - отдыхает. Говорит, что на пенсии. Где вы видели такую пенсионерку, которая едет за Урал, чтобы носиться с фотоаппаратом по свинофермам или гаражам, всюду сует свой острый нос, всюду поспевает, за две недели уже всех в деревне по именам и биографиям знает? Не видели? Вот и мы такой еще не видели. Если бы отдыхала, то сидела бы на лужайке и вязала, или бы в лес ходила по грибы, парное молочко бы пила… В общем, темная личность.

Ну что же, думала Зоя Платоновна, я сама виновата, что устроена таким образом, что меня всегда принимают не за того, кто я есть на самом деле. Потому что всегда неправильно себя веду. Разве я виновата, что так быстро и разнообразно провела свою жизнь, что не заметила, как состарилась? Не заметила, и все тут. Из детдома убежала в Арктику, потом старалась попасть в летную школу - все тогда, в тридцатых годах, старались стать великими летчиками, - а стала шофером, и шофером прошла войну, а после войны метнулась вроде бы в другую сторону, кончила истфак, учила в школе, заодно успела вырастить своих двоих детей - и все мечтала; вот стану посвободнее или вот доживу до пенсии, возьму свой фотоаппарат и пойду по России, как Горький - с поправкой, правда, на время и специальность. Я всегда старалась хорошо делать то, что начинала делать.