Аль-Ришад   ::   Андерсен Лора

Трещины неторопливо бежали по нему, и, конечно, им не было никакого дела до ребятишек, на головы которых собиралось вывалиться стекло.

Она хорошо запомнила, как хотела закричать: «Всем быстро отойти!», и тут же, перебивая эту мысль, пришло: «Не успеваю…», вместившее в себя много больше этой короткой фразы. Это было осознание нечаянной вины – ведь именно она привела их сюда, именно она построила их так близко к стене, и, значит, именно она была бы в ответе перед своей совестью за их гибель.

И тогда она закричала – телепатически и, как выяснилось потом, настолько громко, что этот крик – адресованный детям, услышали абсолютно все. «Опасность!» – означал этот крик. Повинуясь ему, шеренга, уже обратившая лица навстречу своей смерти, медленно, еле поднимая ноги – так ей казалось, сделала шаг назад, уходя из-под прямого попадания стекол.

Козырек над подъездом принял на себя первою атаку прорвавшегося наконец стекла, и только ухудшил положение – отбрасывая осколки, увеличивая их скорость, измельчая многократно, он сделал их в тысячи раз смертоноснее и опасней.

Она стояла не шевелясь, спокойно наблюдая, как медленно разламываются стекла под ногами детей, покрываясь перед этим многочисленными трещинами, как пролетают осколки, очевидно, калеча – ноги, руки, тела. Только не было звука, словно его выключили зачем-то и поэтому никто не кричал. А потом – прорвался звук, время вернуло свой бег, и – все кончилось. Площадка перед школой была усыпана осколками стекла так плотно, что практически не виден был асфальт. И – посреди этого безумия, стояла молчащая шеренга детей. Им некуда было ступить, потому что вокруг их ног плотным слоем лежали осколки – большие, маленькие, средние…

Она рванулась к ближайшей к себе девочке, стала ощупывать ее, трясти, поднимать платье, бесконечно спрашивая: «Тебе больно? Где больно?» Ребенок смог говорить через несколько минут, едва оправившись от шока и странно заглядывая в ее лицо. «Ты знаешь? Знаешь, что случилось? Ты – ЗНАЕШЬ? Меня – не должно быть, а я есть. Я – запомню. Никогда не забуду!» – говорили глаза ребенка. А она молча отвечала – «Молчи, только молчи. Никто и никогда…» – «Никто и никогда из нас не расскажет. Но мы – будем помнить. Всегда. Всю жизнь. Как ты спасла нас,» – подхватывали глаза, устремленные на нее. Ей хотелось кричать: «Нет! Я – едва не погубила вас. Неосторожностью, недодумала…» – «Ты – спасла нас!» – спорили глаза.

Подбегали другие вожатые, из подъезда выбежала завуч, воспитатели. А она – уже все поняла. Потому что, когда девочка сделал шаг, осколки ровным слоем лежали подееногами! Словно и не было над ними никаких ног. Четырнадцать ребятишек сошли с места и – не осталось на асфальте – никаких следов…

Когда завуч, довольная и счастливая, подошла к ней и сказала, что никто не пострадал – она нисколько не удивилась. Ниоднойцарапинынебылонинаодномребенке. Так и должно было быть.

***



– Сколько бы пострадало тогда детей? Ты знаешь? – спросила женщина Мальгрума.

– Ну, наконец, вы соизволили заговорить! Восемь бы из них погибли…

– Та девочка?

– Осталась бы инвалидом. Ей бы перерезало осколком ногу.

– Спасибо. Спустя столько лет могу тебе это сказать.

– Не за что. Вы бы не смогли этого пережить. Такая вина искалечила бы вас навсегда. Моя задача – чтобы вы излишне не страдали.

– И именно поэтому ты убил меня так не вовремя, когда все было хорошо, чтобы не причинять лишних страданий? – спросила она с иронией.

– Много часов я пытаюсь вам объяснить, почему это необходимо, но вы не желаете слушать.

– Я слушаю. – Она покорно наклонила голову.

– Я начну издалека.

– А вот этого – не нужно.