Анжелика в Новом Свете   ::   Голон Анн

Сосны, голубые кедры, нахохлившиеся ели — все это мрачное воинство отсюда, сверху, выглядело ковром, сотканным из букетов, гирлянд и причудливых завитков, где перемежались нежные и темные тона изумрудной и голубовато-серой зелени.

Тропинка снова стала каменистой, и по ней звонко зацокали копыта. Анжелика ослабила поводья и чуть раздвинула колени, сжимавшие бока лошади.

И неотступная мысль снова закружилась, подхваченная на этот раз благословенным дуновением ветерка.

«Наконец-то мы вместе… Но ведь и в самом деле мы вместе».

Она даже замерла, не решаясь до конца поверить в то, что это не сон. Приподнялась в седле, и ее взгляд, скользнув по каравану, остановился на фигуре высокого всадника.

Вот он! Там, внизу, ее муж, граф Жоффрей де Пейрак, знаменитый путешественник, человек трагической судьбы, познавший на своем веку блеск величия и горечь падения, чьи дела и свершения были известны в Старом и Новом Свете; сейчас он день за днем уверенно вел их отряд, не считаясь с трудностями пути и усталостью людей.

«Этого уж нам не преодолеть, — думала Анжелика, когда перед ними возникало очередное препятствие, — Жоффрей не должен был бы…»

И тем не менее они преодолевали эти препятствия: один за другим, всадник за проводником, носильщик за всадником пробирались через открывшуюся в лесных зарослях лазейку, похожую на звериную нору, или через ущелье, или порожистую реку или преодолевали крутой подъем в уже сгущавшемся мраке. Преодолевали и шли дальше, еще засветло оказываясь на другом берегу реки, где располагались на ночлег. Всякий раз это казалось невероятным, но всякий раз случалось именно так. Стояли последние знойные дни бабьего лета, на заре над блестящей гладью озер поднимались туманы, и в подлеске раздавался треск сухого валежника.

Но по вечерам веяло свежестью и порывы резкого ветра напоминали, что холода уже не за горами, хотя многие деревья стояли еще совсем зеленые. И в сумерках, как по мановению волшебной палочки, где-нибудь в стороне, в месте, защищенном от комаров, вырастал лагерь. Зажигались костры. С удивительным проворством индианки нарубали в подлеске длинные жерди, и не проходило и часа, как на поляне поднимались остроконечные типи, обтянутые берестой или обложенные мощными пластинами коры вяза, которые накладывались друг на друга, как черепица на крыше. Вначале Анжелика не понимала, как можно с такой быстротой ободрать столько деревьев. Но потом заметила, что Жоффрей де Пейрак высылает вперед людей, они расчищают тропы от валежника, а если нужно, прокладывают их и подготавливают место для бивуака. Но случалось и так, что никто заранее этим не занимался. Тогда с проворством собаки, учуявшей в земле кость, они отыскивали где-нибудь поблизости пещеру. Белые вместе с индейцами нарезали в лесу огромные пласты мха; порой, откатив камень от входа в пещеру, они находили там высохшую кору вяза, сложенную в кучу, а иногда тайник с кукурузой, оставленной случайным путникам.

На особые удобства в пути рассчитывать, конечно, не приходилось, но трем белым женщинам, Анжелике, госпоже Жонас, ее племяннице Эльвире, и детям ставили на ночь холщовую палатку. На землю бросали еловый лапник, сверху его покрывали медвежьими шкурами. Хорошо было спать, завернувшись в них, особенно тем, кто не привык к пуховикам и перинам, как Анжелика и ее дочь, знавшие в своей кочевой жизни куда менее удобный ночлег.

Погода благоприятствовала им. По крайней мере, не приходилось сушить промокшую от дождя одежду. Мужчины охотились, удили рыбу, и каждый вечер на привале у них был хороший ужин, к которому они добавляли еще сало и сухари, взятые в Голдсборо.

Но время шло, и с каждым днем люди уставали все больше. Анжелика особенно остро ощутила это сегодня утром, когда услышала, как копыта лошади застучали по каменистой почве.