Бархатистые прикосновения   ::   Деверо Зара

— Да, очень! — сказала Карен, с грустью думая, что ей будет не хватать и самого Кана, и его изумительных безделушек. — Можно мне принять душ? — спросила она, испытывая потребность стать чистой и свежей, почти девственной в этой светлой и «волшебной обстановке. Ей хотелось соответствовать атмосфере их последней встречи, смыть с себя вместе с потом все, что могло бы ее испортить, и принять Кана в свои объятия, облачившись в шелковое кимоно.

— Чувствуй себя как дома, — предложил Кан, приглаживая ладонью прямые темные волосы. — Сначала мы займемся любовью, потом поужинаем.

— Освежившись под горячим душем в безупречно чистой ванной комнате и надушившись жасминовым лосьоном, Карен надела великолепное бежевое кимоно, расшитое малиновым шелковым узором в виде цветов хризантемы и райских птиц, и, чувствуя себя заново родившейся, вышла в комнату, ступая мелкими шажками и потупив глаза, как это принято на Востоке.

— Для гейши я слишком высока ростом, — заметила она.

— Ты прекрасна, — сказал он, лаская ее взглядом. Глаза его потемнели от вожделения.

Он опустился на циновку, одетый в бирюзовое кимоно с вышитыми на нем соснами на склоне заснеженного холма. Карен села напротив, сложив на коленях руки. Кан положил их к себе на бедра и, глядя ей в глаза, привлек ее к себе. Они обнялись и страстно поцеловались. Он сжал ей груди и начал теребить соски. Когда же он слегка прикусил каждый из них, Карен охватило пламя желания.

Кан встал и потянул ее за собой, потом скинул с себя одежду. Его гладкая бронзовая кожа блестела, словно шелк, а на ощупь она походила на мрамор. На теле у него не было волос, за исключением черного треугольника на лобке. Впечатляющих размеров пенис — длинный, толстый, медного оттенка — подрагивал над мошонкой, суля Карен упоительный экстаз.

Она посмотрела в его блестящие черные глаза и прочла в них нечто такое, отчего по спине у нее побежали мурашки, а в клиторе возникла пульсация. Кан взял Карен за руку, поднес ее к губам и лизнул центр ладони. Она судорожно вздохнула и затрепетала. Кан осторожно снял с нее кимоно, обнажив торчащие от возбуждения соски, и нежно сжал груди, тяжелые и набухшие. Насладившись их приятной тяжестью, он склонил голову и стал их лизать. Она почувствовала, что пенис упирается ей в живот, и судорожно вздохнула. Кан освободил от повязки ее волосы, и они рассыпались по ее плечам.

Карен стояла прямо; сжав моги. Кан начал поглаживать ей лобок, постепенно вводя палец во влагалище. Срамные губы стали расходиться, лоно буквально расцветало от его прикосновений, как бутон розы. Он был непревзойденный мастер искусства чувственных наслаждений, которые познал, прочитав множество старинных книг, особенно таких, в которых описывалась техника любви. Кан превосходно знал женское тело и с удовольствием играл на нем, как на настроенном музыкальном инструменте.

Карен закрыла глаза, млея от прикосновений его губ к ее соскам и пальцев — к набухшему клитору. Кан не торопился довести ее до оргазма, он действовал осторожно и медленно, растягивая удовольствие.

Он приподнял ее на руках, и она обхватила ногами его бедра, норовя сесть на головку члена, упершуюся в преддверие влагалища. Волосики у него на лобке стали влажными от ее секрета. Кан перенес Карен через комнату на ложе и бережно уложил ее на толстую циновку, заменявшую ему кровать. Золотистый свет китайских фонариков придавал всему происходящему оттенок волшебного действа. Оно поглотило Карен целиком, уверенные движения Кана вызывали у нее восхищение. Она упивалась его поцелуями, трепетала от прикосновения пальцев, груди ее набухали все заметнее под его губами.