Бархатная песня   ::   Деверо Джуд

Чего же больше? Что еще могли отнять у нее дворяне?

Она брела не разбирая дороги и наконец почти рухнула на колени перед церковью. Крепко сложив ладони, она стала молиться за душу отца, чтобы небо приняло его милостиво, как он того заслуживал.

Сказалась ли привычка полностью сосредоточиваться на чем-то одном — следствие ее многолетних занятий, что, возможно, было ее большим недостатком, — но, как бы то ни было, она совершенно не замечала поднявшейся вокруг суматохи, не видела и не слышала треска пламени, пожиравшего ее дом и безжизненное тело отца. Страх перед огнем внутри городских стен выгнал из домов городских жителей и, охваченные ужасом, они не замечали хрупкую фигурку Аликс, съежившуюся в проеме церковных дверей.

С первым светом открыли ворота, а за ними уже ожидали шесть рыцарей графа Уолденэмского. Огромные лошади топали по узким улочкам, пролегавшим между домами. Рыцари продвигались через город неспешно, по-хозяйски секирами срубая вывески и коньки крыш, которые мешали им на пути. Глядя, как они едут через их мирный городок — огромные, грозные, в надвинутых шлемах, — женщины хватали детей и прятали их подальше от опасных копыт.

Рыцари остановились перед тлеющими развалинами дома Блэкиттов. Их предводитель, вытащив из переметной сумы пергамент, приколол его к обгоревшей, но устоявшей балке. Не поднимая шлема, он взглянул с высоты своего рослого коня на испуганных горожан. Быстрым движением он вскинул копье и ловко пронзил им воющего пса, а затем бросил мертвое животное в угли.

— Читайте и берегитесь! — рявкнул он так, что городские стены ответили эхом.

Не обращая внимания на жителей, рыцари пришпорили коней и тяжело поскакали из города, теперь уже по противоположной стороне улицы, и тоже круша все на своем пути, прежде чем выехали в ворота и исчезли, оставив позади себя перепуганных насмерть горожан.

Прошло несколько минут, прежде чем люди пришли в себя и обратили внимание на приколотый к балке пергамент. Священник вышел вперед. Чтение потребовало некоторого времени, и горожане стояли молча. Когда священник наконец повернулся, он был бледен как мел.

— Аликс, — начал он медленно. — Аликсандрия Блэкитт обвиняется в ереси, колдовстве и воровстве.

Гриф Уолденэм утверждает, что девушка использовала свой дьявольский голос, чтобы соблазнить его сына, а когда он допытался противостоять искушению, она стала кощунствовать. Видя, что он продолжает сопротивляться, она своими дьявольскими чарами обессилила его, а затем ограбила.

Все замерли, словно пораженные громом. Голос Аликс — орудие сатаны? Конечно, дар у нее необыкновенный, однако, вне всякого сомнения, такими способностями одарил ее Господь. Разве она не посвятила свой голос во славу Господню? Да, некоторые из ее песен не напоминали церковную музыку, и, возможно…

Все как один уставились на Аликс, проходящую через лужайку, отделявшую ее дом от церкви; они видели, как она слегка споткнулась о кусок дерна, взрытый копытами лошадей. С озадаченными лицами, а некоторые и сомневаясь, горожане расступились, давая ей дорогу. Аликс стояла неподвижно и молча, глядя на то, что осталось от дома.

— Пойдем, дитя мое, — быстро сказал священник, обняв се за плечи, и повел к дому причта. Войдя, он стал очень быстро укладывать хлеб и сыр в дорожную сумку.

— Аликс, ты должна уходить. — Но мой отец, — прошептала она.

— Знаю, мы видели его тело в огне. Не терзай себя, ведь он был уже мертв, когда начался пожар, и я отслужу двадцать пять месс за упокой его души. Теперь мы должны позаботиться о тебе. — Но тут он заметил, что Аликс почти не слушает его, и как следует ее встряхнул: — Аликс! Ты должна выслушать меня!

Как только глаза ее стали осмысленнее, он сказал, что ее хотят схватить.