Барышня и хулиган   ::   Колина Елена

Собираясь на похороны своего друга Игорька холодным декабрьским утром, Даша не надела вожделенную норковую шубу. Из груды курток, плащей и пальто рука сама вытянула затерявшееся в глубине шкафа черное солдатское пальтецо, которое она купила еще на первом курсе. Пальтецо Даша не носила лет пятнадцать, но и не выбрасывала, считая, что маленькое черное пальто так же вечно актуально, как маленькое черное платье. Концептуальное пальто все не пригождалось, и Даша окончательно о нем забыла. Она собирала свою одежду как коллекцию и наслаждалась ею со страстью человека, прожившего до тридцати лет в джинсах. В разной одежде чувствовала себя разной — в шубе, например, таинственной и влюбленной… идешь по морозу, глаза блестят, как у Кити: что за прелесть эта девушка! В коротком пуховике можно стать никакой девушкой из толпы, ведь играть в анонимность ой как интересно! Иногда она совпадала со своей одеждой, иногда нет, будто являлась на великосветский бал в кожаной мини-юбке в стиле диско.

Натянув черное пальтецо, Даша взглянула в зеркало. К сожалению, одетой в вечно актуальном маленьком черном стиле она не выглядела. Скорее напоминала гордого своим осознанным выбором посетителя окрестных помоечных магазинчиков «секонд-хенд».

Оглянувшись на скрип двери, Даша увидела высунувшуюся из комнаты Маргошину руку. Рука быстро перевернула картонку. На двери Маргошиной комнаты висела картонная табличка, на которой корявыми буквами было нацарапано «Здесь живет Идеи Полякова». Маргоша настолько вжилась в любимый сериал «Санта-Барбара», что вежливо обращалась к себе по имени любимой героини и настоятельно требовала от родителей называть ее только Иден. Даша на рецидив Маргошиного младенчества не отреагировала, и тогда оскорбленная Маргоша злобно вывесила на дверь табличку-памятку со своим истинным именем. На обратной стороне таблички нахальная Маргоша написала «Можно убирать комнату».

Вслед за рукой появилась сама Маргоша, одетая в старую Дашину фланелевую рубашку, из.под которой торчали любимые, вытянутые на коленках пижамные штаны. Выбрав одно из самых неприятных выражений лица своей четырнадцатилетней личности и скривив губы, Маргоша сварливо сказала:

— Ну ты и вырядилась, стыдно так идти! Будет столько людей, ты некоторых со школы не видела, сама говорила. Тебе что, параллельно, что о тебе подумают?

— Нет, мне не параллельно… — задумчиво ответила Даша. — Маргоша, ну какое имеет значение, как я одета! Это же похороны, а не вечеринка, и я там не главный персонаж.

— Главный персонаж на похоронах, очевидно, тот, кого хоронят! — не упустила возможности съязвить Маргошка.

— Отстань от меня хотя бы сегодня, хотя бы на десять минут! — жалобно попросила Даша. — Я как в дурном сне!

— Да, тебе можно городской сумасшедшей нарядиться, а когда я по дому в пижаме шляюсь, кто говорит, что человек всегда должен выглядеть прилично? — склочно завела Маргоша.

— Почему я городская сумасшедшая? Это было очень модно… лет двадцать назад, — рассеянно ответила Даша и еще раз взглянула в зеркало. — Ты, конечно, права, я выгляжу странно.

Однако пойти на похороны следовало почему-то именно в этом полудетском солдатском пальтеце. Даша смотрела на себя в зеркало и видела там вчерашнюю десятиклассницу из их с Игорьком общей юности, а не тридцатишестилетнюю… допустим, женщину… наверное, взрослую, ведь не взрослые на похороны друзей не ходят.

Маргоша подтянулась поближе и завыла заранее подготовленным воем:

— Я пойду на похороны с вами, ну, пожалуйста!

— Как тебе не стыдно, это же не развлечение, не тусовка, неужели ты не видишь, как я переживаю! Почему я должна еще с твоими глупостями разбираться. — Дашин голос привычно набирал скандальную силу.