Белый лебедь   ::   Ли Линда Фрэнсис

 — А может, сделаем еще лучше — выступим концертном зале?

Диндра язвительно засмеялась:

— Чтобы наша дорогая Софи играла для старой бостонской гвардии? От ее вида у них волосы встанут дыбом. Эти обыватели будут просто в шоке.

Софи заставила себя улыбнуться — ее неприятно удивило, что эти слова укололи ее.

— Это не имеет значения. Я не буду там играть.

— Почему же? — спросила Маргарет. — Можно купить новые платья. Играть что-то другое. Ты могла бы…

— Нет, Маргарет. Этого не будет. Я не собираюсь изменять свою программу. — Она отвернулась и толкнула дверь, вдохнула холодный, обжигающий воздух. — И потом, даже если бы я и захотела, дирижер концертного зала никогда не предлагал мне там выступать. — Несмотря на его обещание, данное ее матери давным-давно. Или, может статься, из-за этого обещания.

Но теперь все это не имеет никакого значения. Отец попросил ее приехать домой. Единственный вопрос, который не давал ей покоя, — почему он это сделал?



Глава 2

Через три месяца они прибыли в Бостон. Слишком рано. На неделю раньше, если быть точным.

Диндра и Генри не пожелали ехать в Монако без Софи. А Маргарет, которая надеялась, что ее бостонские родственники будут рады видеть ее у себя, тут же послала сообщение о своем возвращении. И в результате все четверо стояли сейчас перед «Белым лебедем» — величественным особняком из красного кирпича и известняка.

Солнце село, и газовые фонари освещали золотистым светом Коммонуэлс-авеню в престижном бретонском квартале Бэк-Бэй. Генри вглядывался в дом. Со стороны улицы не светилось ни одного окна.

— Непохоже, что нас ждут.

Софи взглянула на него с озорной улыбкой. Она и представить себе не могла, что так разволнуется, оказавшись дома.

— Потому что никто не знает, что мы здесь. Я хочу сделать папе сюрприз, — объяснила она, а потом ее улыбка померкла при мысли о совершенно темном доме. — Мне казалось тогда, что это хорошая мысль, — упавшим голосом — произнесла она.

Диндра закатила глаза.

— Прекрасно, мы устроим сейчас им сюрприз, — заявила она и стукнула зонтиком незадачливого мальчишку-фонарщика, который случайно задел ее юбку, проходя мимо. — После визита мы отправимся в ближайшую гостиницу. Я уже говорила раньше и скажу еще раз — твой отец не захочет, чтобы какой-то мужчина и две женщины, которых он даже не знает, жили в его доме.

— Мой отец не такой человек, — возразила Софи. — И потом, «Белый лебедь» — вовсе не дом моего отца, как думает большинство в Бостоне.

— Вот как? — задумчиво проговорила Диндра. — А кому же он принадлежит?

Софи радостно рассмеялась.

— Мне.

Стояла зима, все вокруг было покрыто снегом и льдом, но это ее не обескуражило. Она с восторгом смотрела на голые розовые кусты, которые посадила в детстве вместе с матерью и которые теперь торчали из-под снега, укутанные на зиму. Она восхищалась двумя лебедями, высеченными из гранита, которые гордо возвышались по обеим сторонам лестницы, ведущей к парадному входу.

«Белый лебедь». Утонченность и достоинство. И на какое-то мгновение время вернулось вспять и Софи почудилось, что сейчас распахнется дверь и ее мать выйдет на крыльцо, раскрыв ей свои объятия.

Софи глубоко вздохнула. Матери нет в живых уже пять лет. Но Женевьева Уэнтуорт все еще здесь — и в музыке ее дочери, и в цветах, и в садовых шпалерах. Ее дух незримо витал в этом доме, единственной материальной собственности Софи, кроме ее виолончели, и вместе с виолончелью составлял все богатство ее дочери.

Она давно уехала из Бостона, но сознание, что у нее есть «Белый лебедь», придавало ей уверенности. Если даже она потеряет все, у нее останется этот дом.