Беверли-Хиллз   ::   Бут Пат

Не простудилась ли?

Он перешел на интимный тон, разговаривая с девушкой, принимающей заказы на доставку в номера еды и выпивки.

– Будь добра, мне витамин С, ты знаешь, и текилу, как всегда, ко сну.

Бос Лейбовиц никак не был обескуражен таким поведением кинозвезды. Подобные спектакли в его присутствии разыгрывались десятки раз в прошлом, причем личностями более эксцентричными и более талантливыми, чем этот малый, который воображает о себе невесть что. Однако он еще более утвердился в правильности своего решения – обаяние Хартфорда и даже его фиглярство стоит обещанных ему пятидесяти шести миллионов.

За семь лет срока действия контракта обаяние артиста будет выкачано из него досуха, переведено на пленку, размножено и распространено по пяти континентам.

Чем был хорош Роберт Хартфорд? С сумерек до рассвета и, наоборот, с рассвета до сумерек, он думал только о женщинах. Не о женской душе, а о женской упругой плоти. Аромат духов, пудры, помады, запах их тел кружил ему голову, заставлял беситься от похоти. Завоевание каждой женщины – даже девицы по вызову – Роберт Хартфорд планировал, как великий полководец предстоящее судьбоносное сражение.

Ему одинаково нравились и неприступная мраморная красота очередной уложенной им в постель богини, и какая-нибудь пропотелая проститутка с оплывшими формами, утверждающая, что не заметила, как лишилась девственности.

– У меня гости, так что ты знаешь, что отправить мне наверх. Ради праздника они выпьют шампанского… того самого… что у вас еще осталось, – мурлыкал он в трубку, а потом, водрузив ее на место, обвел быстрым взглядом – справа налево и обратно – всю команду «Галакси». – Выпьем по-быстрому и разбежимся.

О деталях с этой публикой можно договориться позже. Они думают, что насадили его на крючок, водят теперь на леске, чтобы вытянуть на берег, когда им будет угодно, и стукнуть головой о камни. Напрасно надеются! Он еще выкинет такой трюк, что мало им не покажется.

После подписания контракта разговаривать ему с ними было не о чем. Все же Бос Лейбовиц якобы по старой дружбе спросил:

– Что ты сделаешь, Роб, с такой уймой деньжищ?

– Куплю тот самый отель, где сейчас живу, – не раздумывая, ответил он.

Все уставились на него в немом изумлении.



Глава 3

Над банкетным залом царила одна громадная хрустальная люстра, ослепительно яркая, как сверхновая звезда. Ее малые подобия сияли по углам, и вся эта тяжкая масса света, почти ощутимая материально, обрушивалась с потолка на людской муравейник. Мимолетные разговоры вспыхивали и угасали, сливаясь в общий шум, похожий на гул океанского прилива на побережье Санта-Моники.

Стены «Сансет-отеля» едва выдерживали напор заполнившей его до отказа роскошно одетой толпы.

– Бог мой, Кристина! Зачем ты вытащила меня на это сборище? Какого черта Франсиско позволил этим свиньям превратить свой отель в хлев? И зачем было выставлять эти раззолоченные стулья? Свиньям безразлично, на что опускать свои жирные задницы.

Говоря это, Роберт Хартфорд доброжелательно улыбался, кивая направо и налево. Он жадно вдыхал изысканный аромат духов дочери, касался плечом ее плечика, скрытого черным атласом жакетика от Джорджо Армани.

Его мягкий тон и бархатный тембр голоса совсем не соответствовали смыслу произносимых им фраз. Кристина Хартфорд ко всему этому привыкла, но не поддаться его чарам не могла. Все-таки она была женщина.

– Пап, ну расслабься. На Каролин Киркегард стоит взглянуть, вот увидишь.

Роберт усмехнулся и вдруг потянул носом.

– Что за дурацкий запах? – спросил он с недоумением.

– Вначале полагается окуривать помещение, – объяснила Кристина.

– И чем это нас окуривают? Не дай бог, мы еще попадемся за наркотики.