Безграничная любовь   ::   Фелден Джин

Киф затих, надеясь, что они пройдут мимо, не глядя вверх.

— Ты просто ужасен, Карр, — сказала Эдит, — папа здорово бы тебя отделал, если бы узнал о той дырке, что ты проделал в стене маминого кабинета.

— Он не узнает — если только ты проболтаешься.

— Ну я-то не собираюсь болтать. Ведь тогда он заделает дыру и ты не сможешь рассказывать мне обо всех этих голых женщинах. — Она снова хихикнула, и Киф увидел, что они стоят прямо под тополем. Он напрягся. Голые женщины? Какие голые женщины?

— Давай сядем, — предложил Карр. Киф со своего насеста увидел, что они садятся, и услышал слова Эдит:

— Ты что, заболеваешь, Карр? У тебя такой горячий лоб.

— Я знаю, у меня в последнее время что-то болит горло. Ой, Эдит, я не хочу, чтоб ты заразилась от меня.

— Ох, бедняжка, ты ведь никогда не болеешь.

«Много она знает, — подумал Киф. — С Карром вечно случается что-то, о чем он не рассказывает маме. Например, горло, которое он прятал от нее пару недель назад, и плешь от вырванных волос, которую он прячет прямо сейчас под кепкой. Много она знает!»

Через два года, когда Кифу исполнилось уже двенадцать лет, он начал больше обращать внимания на девчонок. Грудь Джинкс больше, чем у мамы, думал он, а у Эдит — совсем маленькая, хотя судить о ее форме подо всей этой одеждой и нелегко.

Он выбрал день, когда мама взяла Эдит за покупками, и забрался на свой любимый тополь, чтоб все это не торопясь обдумать. День, томный и теплый, клонился к вечеру. И со своего насеста Киф хорошо видел дом, поле и землю у подножия тополя. Он как раз наблюдал за кругами, которые описывал стервятник, когда появился Карр, ведущий под уздцы лошадь. И, Боже правый, со стороны дома шла Эдит, размахивая при ходьбе шляпой так, как будто бы ей наплевать на все на свете. «Они с мамой, должно быть, рано вернулись», — подумал Киф. Эдит остановилась, тщательно огляделась по сторонам и понеслась через луг. Карр ждал ее в тени деревьев, и она, смеясь, бросилась к нему в объятия. Карр тоже смеялся, да как! Киф ни разу не видел, чтоб Карр так смеялся!

Эдит было четырнадцать лет, но Карр, будучи на четыре года старше сестры, стоял с ней вровень. Они целовались и ласкали друг друга так, как будто не виделись не несколько часов, а несколько лет. Потом они плюхнулись в высокую траву, Карр расстегнул лиф Эдит и осторожно прикоснулся к ней. Они долго шептались, и слова их Киф не всегда мог разобрать. Кажется, они говорили что-то вроде «я скучал по тебе».

— Я думал, что умру, когда услышал, что мама берет тебя с собой, думал, мы не сможем увидеться.

— Поцелуй меня.

— Я люблю тебя, Эди.

— Поцелуй меня, Карр, скорее.

Они еще долго барахтались там, под деревом.

Когда Киф позднее слез с дерева, он уже знал, что больше никогда не вернется к этому тополю.

В течение следующих нескольких недель Киф пытался было подружиться с городскими мальчишками, но его ровесники уже уехали работать на лесопилки Хэрроу, а дети помладше парами нападали на него. Мама сказала, что они просто завидуют тому, что он живет, как они говорят, «в замке», и тому, что он сын хозяина.

— Они хотели бы, чтоб их семьи тоже были богатыми, — сказала она.

Он с удовольствием объяснил бы им, что они дураки, если думают, что быть богатым — здорово. Как-то он попытался пообщаться со своей тетей, овдовевшей сестрой отца, но она служила старшей сестрой в больнице и не могла уделять Кифу много внимания. Поэтому очень скоро он прекратил ходить в Глэд Хэнд и оставался на этой стороне реки. Их репетитор, видя неприкаянность Кифа, начал учить его играть в шахматы, и Киф был вне себя от радости, выиграв у «него в первый раз.

— Я сегодня обыграл мистера Хендерсона в шахматы, — объявил он за обедом.

— В самом деле обыграл, — кивнул Хендерсон. — Здорово отделал меня.