Блестящая девочка   ::   Филлипс Сьюзен Элизабет

В углу известный тележурналист и его жена, принадлежавшие к высшему свету, болтали с сорокалетней актрисой-француженкой, впервые появившейся на публике после подтяжки лица, которую ей не очень-то удалось сохранить в секрете. Неподалеку от них стояла хорошенькая жена для выходов одного известного гомосексуалиста, режиссера с Бродвея, — стояла в одиночестве, одетая в платье от Молли Парнис, расстегнутое до пояса. Это было не слишком мудро с ее стороны, и Флер почувствовала внезапный укол жалости. Если верить Кисеи, бизнесом которой стали светские сплетни, эта жена для выхода проиграла схватку с восьмисотдолларовой ежедневной порцией кокаина.

Здесь было также несколько женщин в туфлях на высоких каблуках без пятки и в платьях в стиле диско, модных в прошлом сезоне, однако Флер обратила внимание, что большинство гостей были одеты в женский вариант фрака. Ее дизайнер назвал этот последний писк моды извращением. Хотя, конечно, все дамы, пришедшие в галерею Орлани в таких фраках, не забыли надеть жакеты из русской рыси и взять с собой позолоченные вечерние сумочки от Перетти.

Платье Флер было совершенно другим. Дизайнер позаботился об этом.

— Ты должна быть элегантной, Флер. Элегантность, элегантность и еще раз элегантность в эту унылую эру мрачного однообразия.

Он взял черный бархат, разрезал по косой и сконструировал платье, состоящее из четких линий, с вырезом под горло, без рукавов. От середины бедер он разрезал юбку по диагонали и вставил каскад воздушных оборок. Флер вспомнила, как она смеялась над этими оборками, а он говорил, что только так ему удастся скрыть десятый размер ее ноги [2] .

А потом она забыла о платье и о ногах, потому что все головы стали медленно поворачиваться в ее сторону. Во взглядах светилось любопытство, ее узнавали. По толпе пробежал шумок; бородатый фотограф мгновенно перевел свой «хассельблад» с француженки на Флер и сделал снимок, который наверняка пойдет на первую полосу «Женской моды».

Аделаида Абраме, самая известная «светская сплетница» Нью-Йорка, протискивалась с другого конца зала. Не может быть! Неужели эта девочка так вознеслась? Боже мой, если она ошибается, она сама себя прикончит!

Аделаида быстро двинулась вперед, расталкивая толпу и проклиная на все лады окулиста, не сумевшего правильно подобрать ей линзы, свою давно покойную мать, наградившую ее ужасным зрением, бестолкового мужа из «гоев», плоскую грудь и всех этих тупиц, загородивших ей дорогу…

Она наткнулась на мультимиллионера и, не извиняясь, устремилась дальше, дико озираясь в поисках своего фотографа. Где он? Она убьет его в ту же секунду, как найдет! Она убьет его, а потом себя. Сукин сын! Эта свинья из «Харперс базар» [3] уже пробирается туда же.

Аделаида Абраме, сделав глубокий вдох, протиснулась между двумя известными представителями высшего света. Еще одно усилие, и она оказалась возле Флер Савагар.

Флер наблюдала за соревнованием между девицей из «Харперс» и Аделаидой и теперь не знала, чувствовать ли ей облегчение от победы Аделаиды. От этой хитрой старой совы нелегко было отделаться уклончивыми ответами и полуправдой. Особенно после всех слухов, которые ходили вокруг исчезновения Флер.

— Флер-Боже-мой-не-могу-поверить-своим-глазам-Боже-мой-как-ты-прекрасно-выглядишь! — выпалила Аделаида одним духом.

— Здравствуй, Аделаида. — Голос Флер звучал мелодично, в интонации было что-то от Среднего Запада, но никто ни за что на свете не догадался бы, что английский не ее родной язык.

Она наклонилась, и обе женщины прижались щеками друг к другу. Потом, когда Флер выпрямилась, рыжая от хны макушка Аделаиды оказалась на уровне ее подбородка.

Аделаида решительно оттащила Флер в дальний угол, отрезав от всех журналистов, и с упреком поглядела на нее.

— Семьдесят шестой год был для меня ужасным, Флер. Мне пришлось пережить климакс.