Богатые наследуют. Книга 2   ::   Адлер Элизабет

Когда этот ребенок родится, думала Поппи в промежутках между схватками, вся ее жизнь изменится. Но Поппи все еще не звала никого на помощь, пока наконец ужасный крик не заставил синьору Росси броситься в комнату Поппи.

– Ах, синьора, – сказала она успокаивающе, – я чувствовала, что ребенок родится сегодня вечером, я видела признаки на вашем лице…

И она поспешила на кухню согреть горячей воды, а затем принесла полотенца и привязала их к спинке кровати, чтобы Поппи могла держаться за них во время схваток.

Поппи казалось, что ночь никогда не кончится; когда с рассветом утренний ветерок подул свежестью в окно, ребенок все еще не родился. Обеспокоенная синьора Росси послала мужа в Белладже за врачом. Она вытирала полотенцем, смоченным в холодной воде, горящий лоб Поппи и, когда боль подступала опять и опять, ободряюще держала ее за руку так, словно это была ее собственная дочь.

– Случай сложный, – сказал доктор супругам Росси, лицо его было серьезным. – Есть опасность, что она потеряет ребенка – и, может быть, свою собственную жизнь. Где ее семья?

Синьора Росси пожала плечами, возведя глаза к небу.

– Ее муж умер, – сказала она. – Она одинока.

И синьора Росси опять поспешила к Поппи, когда та снова начала кричать.

Снова настала ночь, и вот, наконец, с последним, словно агонизирующим криком, который заставил синьору Росси в ужасе закрыть уши ладонями, ребенок Поппи появился на свет. Вопреки беспокойству врача, девочка родилась живой; она заливисто плакала и весила добрых шесть фунтов и две унции.

Поппи была слишком слаба, чтобы даже просто открыть глаза и посмотреть на малышку, и врач велел послать в деревню за кормилицей, а сам стал бороться за жизнь Поппи.

Все последующие дни Поппи балансировала между бытием и небытием, между чем-то похожим на сон и реальность – словно все складывалось так, как хотела когда-то она сама. Она потеряла все, ради чего стоило жить, и она знала, что Господь вот-вот освободит ее от невыносимого горя. Ей грезилось, что она падает вниз – во мрак, где нет боли, только покой… все будет легко и просто, думала она, когда вечная тьма становилась все ближе и ближе… но потом детский плач проник сквозь ее забытье, и с ним боль в ее теле и воспоминания вернулись к ней, чтобы опять мучить Поппи.

– Итак, синьора, – сказал доктор Каллонио три недели спустя. – Вы решили жить.

Поппи мрачно взглянула на него.

– Это был не мой выбор, синьор, – ответила она ему холодно.

– Запомните, бедная синьора, – сказал он с доброй улыбкой. – Дела никогда не бывают так плохи, как кажутся. И у вас чудесная девочка, которую вы даже еще не видели.

Потом он извиняющимся движением пожал плечами.

– Мы не были уверены, что вы выживете, и почувствовали, что нужно побыстрее крестить ребенка. Синьора Росси взяла на себя смелость выбрать ей имя Елена Мария Мэллори.

Поппи смотрела на чистое голубое небо за окном. Ее ребенку было уже три недели, у нее было имя… она была реальной… Взявшись за полотенца над своей головой, она с трудом повернулась лицом к стене.

– Не отчаивайтесь, дитя мое, – сказала синьора Росси понимающе. – Не забывайте, Бог помогает нам всем.

Но не мне, подумала Поппи, закусывая губу, чтобы сдержать горькие, мучительные слезы. Только не мне.

Она боязливо взглянула на ребенка, когда, наконец, его принесли показать ей. Не было и намека на ее собственные пресловутые рыжие волосы – девочка была белокурой, как Энджел. И хотя малышка была славной и хорошенькой, Поппи не находила в своей душе ни привязанности, ни любви к ней. Это был ребенок Фелипе.

Она ревниво подумала – как по-другому все было у Энджел. Когда у той родился ребенок, его встретили всеобщей любовью, весельем и ликованием. Попросив карандаш и бумагу, она написала телеграмму Энджел: родилась дочь.