Большей любви не бывает   ::   Стил Даниэла

Она любит его, прожила с ним двадцать два года и не оставит его теперь в такой тяжелый час. Все дети, кроме Филипа, в безопасности, и Кэт не покинет мужа.

— А если не сможем?

С тех пор как дети уплыли, его страх немного поутих, и он смог произнести эти ужасные слова. Берт хотел одного: чтобы спаслись Кэт и Филип, и, если возможно, Чарльз. Сам он готов был к худшему — остались бы только живы его близкие. Берт Уинфилд готов был принести себя в жертву, но он не хотел, чтобы это сделала и его жена. Это несправедливо по отношению к ней и детям. Она нужна им, и Берт чувствовал, что надо торопиться. Тоном, не терпящим возражений, он произнес:

— Я не хочу, чтобы ты оставалась, Кэт.

— Я люблю тебя. — Этим она сказала все.

— И я тебя люблю.

Он обнял жену, вспоминая, как другие мужья просили матросов силой усаживать их жен в шлюпки. Но он не мог поступить так с Кэт, хотя и желал бы. Берт слишком ее любил, и они многое пережили вместе. Он уважал ее волю, хотя сейчас это могло стоить ей жизни. Для него очень много значило, что она готова умереть с ним вместе, ведь это было подтверждением ее страстной и преданной любви.

— Если ты останешься, я тоже, — твердо добавила она, и Берт прижал ее к себе, желая, чтобы она уехала, но не в силах заставить ее делать что-либо против воли. — Ты умрешь, и я с тобой.

— Нельзя, Кэт, я не позволю. Подумай о детях. Она, конечно, подумала, но уже приняла решение. Она их любила всем сердцем, но мужа тоже любила и принадлежала ему. А Эдвина достаточно взрослая, чтобы позаботиться о братьях и сестрах, если она погибнет. Кроме того, в глубине души она надеялась, что опасность сильно преувеличили, их всех посадят в шлюпки или вскоре на помощь подоспеет какой-нибудь корабль и возьмет их на борт. Она попыталась убедить в этом Берта, но тот лишь покачал головой:

— Не думаю. Мне кажется, что на самом деле все гораздо хуже, чем нам говорят.

Так оно и было. Без двадцати два была выпущена последняя ракета и была заполнена последняя спасательная шлюпка, а внизу, в каюте, Алексис все играла со своей миссис Томас.

— Я думаю, ты чувствуешь ответственность за детей, — продолжал Берт, помолчав. — Ты просто должна уехать отсюда. — Он в последний раз попытался убедить Кэт, но она не желала его слушать.

— Берт Уинфилд, я не оставлю тебя. Ты это понимаешь? — Она сжала его руки и посмотрела ему в глаза долгим взглядом.

Миссис Страус, стоявшая поблизости, приняла такое же решение, но она была старше Кэт, и у нее не было маленьких детей. Но они были у миссис Эллисон, а она тоже решила остаться с мужем и маленькой дочкой и утонуть с ними, если пароход пойдет ко дну.

— А Филип? — Берт решил не спорить пока с Кэт, но все еще надеялся, что она передумает.

— Ты же собирался договориться, чтобы его взяли в шлюпку.

На шлюпочной палубе заполняли последнюю шлюпку, и оставалась еще одна, номер четыре, висящая за стеклянными перегородками на прогулочной палубе. Пока Лайтоллер был занят наверху, матросы открывали окна на прогулочной палубе, чтобы женщины смогли через них влезть в эту последнюю спасательную шлюпку, уходящую с «Титаника».

Берт подошел к Лайтоллеру и заговорил с ним. Кэт увидела, как второй помощник капитана решительно замотал головой, взглянув на Филипа, который стоял с Тейером и его отцом.

— Он категорически против: на корабле еще остались женщины и дети, — сказал, возвратившись, Берт.

Во втором классе сейчас усаживали в шлюпку нескольких детей, в первом их уже не было, за исключением малышки Лоррейн Эллисон, стоящей с куклой в руках рядом с мамой. Кэт посмотрела на нее и тут же отвернулась, будто увидев что-то слишком деликатное, слишком личное, чтобы на это смотрели посторонние.