Большей любви не бывает   ::   Стил Даниэла

А пока они все еще сидели в столовой Хавермура Мэнора, и Алексис начала громко смеяться, когда Джордж ей что-то шепнул и выдохнул облачко пара в холодный воздух. Бертрам тоже засмеялся вслед за детьми, но тут наконец Руперт встал из-за стола, что послужило сигналом об окончании обеда.

Старший Уинфилд обошел стол, чтобы на прощание пожать руку хозяину дома. Было видно, что Руперту жаль расставаться с ним. Ему нравился Берт, он привык и к Кэт, хотя к их шумным, дурно воспитанным детям относился, мягко говоря, сдержанно.

— Спасибо за гостеприимство. Мы чудесно провели у вас время, Руперт. Приезжайте теперь к нам в Сан-Франциско, — сказал Бертрам.

— Боюсь, это мне не по силам.

Было решено, что Лиз отправится в Сан-Франциско вместе с родителями Чарльза. И она не могла дождаться этого дня и радовалась, что Руперт отпустил ее. Она уже купила себе к этому случаю платье, выбрав его вместе с Кэт и Эдвиной.

— Но все же, если сможете, приезжайте. Мужчины опять пожали друг другу руки. Руперт, казалось, серьезно расстроился по поводу отъезда гостей.

— Непременно напишите и подробно расскажите про корабль. Это, должно быть, нечто грандиозное.

На мгновение Руперт даже позавидовал им. Однако Лиз в данном случае не была солидарна с мужем: ее тошнило от одной мысли о любом пароходе, и воспоминание о волнах, ветрах и качке портило ее мечты о предстоящем путешествии.

— Ты напишешь об этом плавании статью в свою газету? — спросила она Бертрама.

Берт лишь улыбнулся в ответ: он почти ничего не писал для собственной газеты, кроме тех редких статей на сильно взволновавшие его темы, когда уже не мог сдержаться. Но, помолчав немного, он все-таки признался: может, и напишет.

— Тогда я пришлю вам экземпляр, — пообещал он.

Руперт обнял Берта за плечи и проводил до дверей, пока Эдвина и Кэт собирали младших детей и умывали их перед дорогой.

Занималось утро, солнце только что взошло, и Уинфилдов ожидала трехчасовая поездка до порта. Они должны были разместиться в трех машинах, прихватив с собой лишь ручную кладь. Весь остальной багаж был отправлен накануне в Саутгемптон и уже дожидался хозяев в каютах.", Дети быстро забрались в машины: Эдвина, Филип и Джордж, который требовал посадить его непременно рядом с шофером, — в первую, Уна с маленьким Тедди ехали в другой. Кэт с Бертрамом и Алексис расположились в собственном автомобиле Руперта — «Серебряном призраке».

Лиз вызвалась было поехать с ними, но Кэт отговорила ее: очень уж долгая дорога и слишком грустное возвращение домой в пустой машине. Они ведь расстаются ненадолго и увидятся через четыре месяца.

Женщины обнялись, и Лиз долго не отпускала сестру, сама не зная, почему ее сердце сжимается от необъяснимой тревоги.

— Ну, всего вам хорошего… Я буду страшно скучать…

Лиз было тяжело оттого, что сестра уезжает, ей казалось: еще одного расставания она просто не вынесет. Лиз снова обняла Кэт, и та засмеялась, поправляя элегантную шляпку, купленную ей Бертом в Лондоне.

— Не успеешь оглянуться, как наступит август, Лиз, — нежно прошептала Кэт сестре, — и ты опять будешь дома.

Она поцеловала Лиз, а потом легонько оттолкнула и посмотрела на нее, жалея, что сестра выглядит такой расстроенной. Из-за этого она опять вспомнила, что Эдвина уедет в Англию после свадьбы, и оставалось только молиться, чтобы жизнь дочери сложилась счастливее, чем у сестры.

Руперт тем временем давал указания шоферам и торопил их ехать, чтобы не опоздать на корабль.

— Он ведь отходит днем, да? — спросил он у Берта, вынимая из кармана часы.

Кэт в последний раз обняла Лиз и забралась в машину, посадив рядом Алексис.

— Да. У нас достаточно времени.

Было полвосьмого утра десятого апреля.

— Счастливого плавания! Всего хорошего! — Руперт и Лиз замахали им на прощание.