Бронзовый ястреб   ::   Джоансен Айрис

Две верхние пуговки ее блузки, явно фирменной, были расстегнуты так, что приоткрывалась грудь. Бордовая замшевая юбка имела доходящий до бедра разрез, соблазнительно открывавший стройные ноги, обутые в высокие сапоги на тонком каблуке. Ее так же трудно было представить дерущейся, как грудного младенца, мирно спящего в колыбели.

Взяв конверт, консьерж медленно поднялся.

— Ну что ж, в таком случае рискну — оставляю свой пост на вас, — торжественно произнес он, тщетно пытаясь спрятать лукавый блеск в глазах. — Проявите максимальную бдительность! — Он быстро вошел в лифт и нажал кнопку верхнего этажа.

Келли смотрела ему вслед со смешанным чувством удовлетворения и досады. Ей и раньше приходилось испытывать на себе покровительственное отношение со стороны сильного пола, но она так и не смогла к этому привыкнуть. Сама она отлично понимала, что производимое ею впечатление женственной хрупкости — сплошная иллюзия, но считала необходимым убедить в этом мужчин. Правда, в большинстве случаев она полагала, что не стоит и стараться, и тратила энергию на решение куда более важных задач. Все-таки женщине-фотожурналисту совсем не просто было утвердиться в области, давно и прочно оккупированной мужчинами.

Но в начале карьеры Келли придавала большое значение своему имиджу и делала все, чтобы не выглядеть хрупкой и женственной. Ее гардероб состоял тогда исключительно из брючных костюмов и джинсов. Тем не менее она очень скоро обнаружила, что эффект получается как раз обратный. Однажды, когда на ней был широкий бесформенный комбинезон, она услышала, что о ней отозвались как о «миленьком плюшевом медвежонке». С тех пор подобный стиль одежды был решительно отвергнут.

В данный момент Келли была одета в свой самый изысканный наряд. Но даже он не вызвал у консьержа должного почтения, недовольно отметила она. Вряд ли он произведет большее впечатление на самого Ника О'Брайена, а это гораздо более серьезный противник.

Прежде чем обратиться с просьбой об интервью, она провела кропотливую подготовительную работу, дотошно собирая всевозможные сведения о нем. То, что она узнала, могло бы в обычных обстоятельствах отбить у нее всякое желание встречаться с ним, не заключи она этого дурацкого пари со своим редактором, Маком Девлином.

Хотя нет! Келли скептически усмехнулась и покачала головой. Уж с собой-то нечего хитрить. Чем опаснее или труднее было задание, тем больше удовольствия оно ей доставляло, и Мак прекрасно знал об этом. Келли видела, что он сознательно играет на ее самолюбии, но была не в силах не принять вызова.

Полтора месяца назад она вернулась из Средней Азии и сразу же слегла в больницу с приступом малярии. После этого Мак заявил, что не будет посылать ее в дальние командировки по крайней мере полгода. Он держался три недели, невзирая на ее постоянные жалобы, мольбы и даже угрозы, а потом пообещал снять свой запрет, если она выиграет пари, взяв интервью у недоступного Ника О'Брайена. Если же она проиграет, то должна смириться с его решением и даже не пытаться выказывать недовольство.

— Вы оказались правы, мисс Маккенна, — добродушно сказал консьерж, выходя из лифта. — Мистер О'Брайен просил вас сейчас же подняться к нему.

«Да уж! — усмехнулась про себя Келли. — Пожалуйте в гости, как сказал паук мухе».

Она поднялась и одарила консьержа теплой улыбкой.

— Спасибо, вы были так добры! — С этими словами она шагнула в лифт.

Выйдя из лифта, Келли глубоко вздохнула, собираясь с духом, и постаралась придать своему лицу выражение холодной невозмутимости, свойственное видавшему виды репортеру. Затем она решительно постучала в облицованную тиковым деревом дверь квартиры О'Брайена.