Чары любви   ::   Уэйд Пегги

Что скажете?

Мысль о дружбе привела Фиби в замешательство. Она сомневалась, что мужчина с его внешностью и обаянием нуждается в чьем-либо обществе, но, как ни странно, несмотря на то что до этого вечера никогда не встречалась с этим человеком, Фиби чувствовала какое-то сходство между ними.

– У меня есть всего несколько минут. – Перспектива вернуться к тетушке Хильдегард не очень привлекала Фиби, и она подошла к столу.

– Великолепно. Тогда скажите мне, как вы находите Лондон?

– Вы хотите услышать подходящий к случаю остроумный ответ или правдивый?

– Конечно, правдивый. – В его голосе слышались вкрадчивые нотки.

– В таком случае унылым, мокрым и нестерпимо серым.

– Вы имеете в виду нашу погоду или нашу беседу? – Фиби открыла рот, чтобы ответить «и то, и другое», но передумала и сказала:

– Естественно, погоду.

– Естественно, – повторил он нараспев. – А почему такая молодая симпатичная леди убегает с праздничного бала?

– Мне там не нравится, я предпочитаю не такие большие и не такие чопорные праздники. Трудно веселиться и постоянно помнить, что можно и чего нельзя делать. Даже если вы изо всех сил стараетесь вести себя достойно, все равно есть риск заработать осуждение матрон, для которых, видимо, нет более приятного занятия, чем критиковать поведение других.

– Эта женщина мне по сердцу. – От легких круговых движений руки янтарная жидкость образовала в бокале небольшой водоворот. – А в Америке у вас была полная свобода? – Глаза Стивена засветились, как у пантеры, которую Фиби когда-то видела.

– Да, конечно. Дома мне жилось гораздо проще, там я могла делать почти все, что мне заблагорассудится.

– В Англии вы вряд ли найдете такую свободу, здесь общество очень требовательно относится к поведению молодых леди.

– Я уже познакомилась с этим: никогда в жизни я не слышала такого количества правил. Все они ужасно скучные, если хотите знать.

– Расскажите о своей прежней жизни. – Отдаленные звуки небольшого оркестра долетали из зала, и Фиби, покачиваясь в такт музыке, перебирала в памяти все, чем она обычно занималась дома. Боже, жизнь на плантации была такой разнообразной, с чего же начать? Сделав несколько шагов, она остановилась перед картиной, которая уже раньше привлекла ее внимание, и была так же ошарашена увиденным, как и в первый раз: почти голые мужчина и женщина, сидевшие на спине черной лошади, занимались тем, что выглядело весьма подозрительным и в то же время невозможным. Во всяком случае, Фиби сочла это невозможным, или, говоря иначе, неправдоподобным, и, смутившись, выпалила первое, что пришло в голову.

– Каждое утро я ездила на Геркулесе. – Лорд Бэдрик удивленно приподнял одну бровь. – На своей лошади, – сразу же добавила она, чувствуя, как ее щеки покрываются краской от внезапного прилива тепла. «Дурочка», – мысленно отчитала она себя за эту глупую реакцию, надеясь, что лорд Бэдрик не догадывается, о чем она подумала, и, заметив проскользнувшее в его темных глазах недоумение, быстро сменила тему. – Иногда мы устраивали скачки, но редко кто опережал меня, Геркулес был очень резвым. По вечерам я иногда играла в покер с Тимоти и Тедди, нашими соседями. Они даже научили меня жульничать. – «Зачем я это рассказываю?» – Но я этого не делала и не собираюсь делать, так и знайте. В жаркие дни я рыбачила с Тобиасом, и все мы иногда купались в речке позади нашего дома. – Ее губы безостановочно двигались со скоростью потока воды в проливе после хорошего дождя; казалось, она не могла ни замолчать, ни перестать теребить шнурок на рукаве своего платья.

Однако она сделала паузу, давая лорду Бэдрику возможность сказать или спросить что-либо, но, не дождавшись от него ни слова, решила, что он хочет услышать продолжение.