Черепашкина любовь   ::   Воробей Вера и Марина

Лу моментально исполнила ее просьбу, села на табуретку и, устремив взгляд внимательных черных глаз на подругу, распахнула дубленку. Подперев подбородок рукой, она приготовилась слушать.

Отец Лу был арабом. Ее мама познакомилась с ним в университете, на первом курсе. Тогда же ее родители поженились, а через год родилась Лу. По настоянию отца девочку назвали Луизой. С таким не очень привычным для русского слуха именем ее мама смирилась, но когда речь зашла о том, чью фамилию дать ребенку, матери – Сорокина или отца – Геранмае, она всеми силами пыталась настоять на своей, русской, фамилии. Но гордый и своенравный Мухамед Геранмае и слушать ничего не желал: дочь должна носить фамилию его благородных предков, в чьих жилах течет исключительно королевская кровь. И мама Лу уступила, потому что очень любила тогда своего мужа. Однако родители прожили вместе недолго. Они развелись, когда Лу и двух лет не было. Понятно, что она не могла помнить своего отца. Но в семейном фотоальбоме во множестве имелись его фотографии. Глядя на них, Лу не без удовольствия отмечала, что ее отец – настоящий красавец, а стало быть, она тоже красавица, потому что была как две капли воды похожа на него.

Частенько при знакомстве с очередным кавалером Лу выдавала себя за внучку цыганки. Вообще-то Лу обожала «вешать лапшу на уши» и приписывать себе всяческие необыкновенные, паранормальные способности. То она умеет видеть через стену, то мысли на расстоянии читает, как газету, а то и вовсе медиумом себя назовет: она, дескать, по ночам общается с душами умерших. На ребят, особенно на сверстников, это обыкновенно производило очень сильное впечатление. Впрочем, чем-то таким необычным Лу и правда обладала. Не в такой, конечно, степени, как хотелось бы ей самой, но все-таки! Уж кто-кто, а Черепашка – ее самая близкая подруга – уже не раз в этом убеждалась.

Во-первых, Лу совсем неплохо гадала на картах. Почти все ее предсказания сбывались. Еще она каким-то непостижимым образом умела предугадывать события. Возможно, у нее просто была очень развита интуиция, но так или иначе, если, например, Лу говорила Черепашке: «Можешь не париться, тебя сегодня не вызовут», – в девяносто девяти случаях из ста именно так и происходило.

Девчонки в классе буквально замучили Лу просьбами разгадать их сны. Впрочем, она редко кому отказывала. Надо же было поддерживать имидж сверхчувствительной особы! Черепашка же обратилась к ней с такой просьбой впервые. Ведь она никогда не помнила своих снов. Возможно, именно по этой причине Лу слушала подругу с исключительным вниманием. Она буквально впилась в нее своим просвечивающим насквозь взглядом. Ни разу не перебила, хотя и очень хотелось – ведь Люсина плавная и неторопливая манера говорить всегда немного раздражала взрывную, реактивную Лу. Черепашка наконец замолчала. Лу тяжело вздохнула, посмотрела на свои маленькие (но при этом золотые швейцарские) наручные часики и изрекла тоном врача, ставящего диагноз смертельно больному человеку:

– Ну, Черепашка, на физику мы с тобой уж точно опоздали… – И вдруг неожиданно весело предложила: – Слушай, а давай забьем сегодня на школу?!

– Нет, – решительно мотнула головой Люся. – Второй урок – геометрия. Ты как хочешь, а я пойду.

И по ее скучному, бесцветному голосу и интонации, с которой эти слова были произнесены, Лу поняла, что спорить и уламывать подругу бесполезно: даже если сейчас снег грянет с небес сплошной лавиной или ураган сорвет с дома крышу, ее настырная Черепашка сквозь бурю и ветер, рискуя собственной жизнью, поползет в школу, за знаниями.