Дежа вю   ::   Туманова Юлия

Она это ненавидела, но уж лучше так, чем предлагать заказчикам откровенно слабые проекты. Да, лучше взять тайм-аут.

Тут она поняла, что отвлеклась.

— …а Ксюша его раскраску куда-то запрятала, и теперь оба ревут, и я совершенно не знаю, что делать! — между тем докладывал муж.

— А что, Галинвасильна уже ушла? — в легком недоумении поинтересовалась Тина.

Муж на том конце провода изумленно присвистнул и заявил с трагизмом в голосе:

— Валентина, ты даешь! Галина Васильевна ушла еще сто лет назад, в прошлом месяце, она же абсолютно не знает английского, я лучше говорю! А детям, между прочим, в следующем году в школу поступать. Так что у нас теперь Агриппина Григорьевна! Два высших образования, три языка…

— И четыре ноги, — заключила Тина.

Машинально она прикинула, каково Ксюшке с Сашкой выговаривать этакую конструкцию. Одни сплошные «ррр». Уж лучше бы осталась Галинвасильна. И пироги она пекла чудные, и шарфы близнецам вязала, и по вечерам, повиснув на матери, они пищали восторженно, что «мы сегодня мороженое сами делали, настоящее, и с горки катались прям на попе, Галинвасильна сказала, что так интересней, только потом надо штаны высушить, и мы утюгом сушили, а еще, мамочка, муравьи никогда не спят, а один кит весит, как сто слонов, и за что сожгли Галилея, ты, мамочка, никогда не догадаешься!»

Тина не знала, сколько на самом деле весит кит. Но была уверена, что дети в надежных руках.

Еще неизвестно, станут ли они так радостно визжать от дипломированной Агриппины!

— Ладно, — сказала она мужу, все причитавшему на тему ее забывчивости, — дома поговорим.

И некоторое время смотрела мимо монитора с открытыми документами.

Нет, не будут они разговаривать. Сначала Ксюшка с Сашкой не дадут, потом мама оторвется от очередного сериала и с энтузиазмом примется рассказывать, что мерзавец Педро оказался двоюродной бабушкой Марии, или что-то в этом духе. В особо захватывающие моменты мама будет хватать Тину за руку, и той придется принимать активное участие в беседе. Ефимыч, конечно же, разозлится и скажет, что судьба мыльных страдальцев Тину не интересует, а мама не поверит и начнет развивать теорию о том, что чужие несчастья помогают отвлечься от своих собственных проблем. Именно в этот момент, распрощавшись с «зайчиком», — все они у нее зайчики! — явится домой Вероника и с порога завопит, что у Тины-то как раз нет никаких проблем, а вот у ее бедной сестрицы опять засада на личном фронте. Мама всплеснет руками и побежит успокаивать бедняжку, которой для взаимного экстаза с «зайчиком» не хватило такой лишь малости, как бриллиантовое колье.

— Не расстраивайся, ягодка моя! Сколько оно стоит, твое колье?

Сквозь всхлипывания домочадцы услышат, сколько. И Геннадий Ефимыч, первым обретя дар речи, заголосит:

— Да за такие деньги мужской гарем легче купить, чем одного придурка охмурять!

— Я никого не охмуряю! — с новыми силами зарыдает Вероника, не обратив внимания на «придурка».

— Не ори, дети спят! — на весь дом рявкнет Ефимыч, и еще полчаса они будут выяснять, кому в первую очередь следует заткнуться.

В это время Тине, может быть, удастся проглотить ужин. А может, и нет, и, невзирая на голод, она кинется командовать парадом, отвесит подзатыльник сестрице, отправит спать мужа, нальет валерьянки матери, шуганет обратно в спальню детей, и все успокоится.

До утра.

Иногда получается избежать всего этого, если сразу из холла, сбросив в кучку шубу и сапоги, прошмыгнуть в ванную и отсидеться там, пока семейству не надоест скулить под дверью и выпрашивать «минуточку внимания».

Пожалуй, сегодня она завалится в ванну прямо в шубе.