Дурная слава   ::   Хенли Вирджиния

Я верчу ими, как хочу. Они исполняют любой мой каприз. Ведь два года назад они разрешили Мне стать твоей придворной дамой здесь, в Виндзоре.

– Это случилось через год после женитьбы твоего старшего брата на Сильвии Байгод, фрейлине королевы. Дочь маршала Англии, конечно, недурна, но ей далеко до твоей утонченной красоты, Джори. Должно быть, ее смущала мысль, что в замке де Вареннов, великолепном Хедингеме, будут жить и соперничать за мужское внимание сразу две красивые женщины. Сильвия не любит конкуренции, и, когда тебе исполнилось шестнадцать, она, вероятно, решила от тебя избавиться.

Джори затихла. Джоанна тем временем полностью разделась и, голая, нырнула под одеяло. Джори, внешне очень веселая и яркая девушка, всегда стеснялась своей ранимости и старалась скрыть ее как можно глубже. Своих родителей она не помнила, и у нее никогда не было своего дома. Мать Джори умерла родами, и в сердце девушки навсегда поселилось чувство вины. А через несколько месяцев ее отец, Линкольн де Варенн, погиб в битве, но успел принести победу Эдуарду Плантагенету.

Старший брат Джори унаследовал замки и земли отца в Эссексе. Детей, до совершеннолетия Линкса, взяли в семью отцова брата, Джона де Варенна, графа Суррея. Дядя и брат баловали Джори и были очень снисходительными опекунами, она всегда чувствовала, что ее любят, тем не менее, девочка ощущала себя обузой, грузом, который непрошено лег на их плечи. Страх быть отвергнутой лишь увеличивал ее неуверенность.

«Неужели Сильвия избавилась от меня, отправив фрейлиной к принцессе Джоанне?»

Джори подобрала брошенное платье, повесила его в шкаф и медленно направилась к двери в ее собственную, смежную, комнату.

– Спокойной ночи, ваше высочество.

Джоанна села на кровати.

– Ну-ка вернись! И не смей так официально со мной разговаривать! При дворе несколько дюжин знатных леди, которые кланяются, шаркают ножкой и называют меня высочеством, но у меня есть лишь одна настоящая подруга.

Джори повернулась и медленно пошла назад.

– Никогда не думала, что Сильвия хотела от меня избавиться, – задумчиво проговорила она.

– Джори, ничего она не хотела, хотя, конечно, должна была хотеть, если бы у нее были мозги. Я сама потребовала тебя, потому что пожелала иметь веселую и жизнерадостную подругу, чей ум и грация могли бы затмить всех прочих придворных дам. А если уж говорить всю правду, то я выбрала тебя еще и за светлую красоту. Твои сияющие серебристо-золотистые волосы и бледно-зеленые глаза составляют великолепный контраст знойным краскам моей внешности, доставшимся мне от кастильских предков матери.

Слова Джоанны развеяли сомнения девушки, вернули ей уверенность, Джори улыбнулась:

– Да, действительно, вместе мы притягиваем все взгляды.

– Не спорю. Мужчины разевают рты, а женщины чахнут от зависти. Знаешь, Джори, видит Бог, когда ты потеряешь, наконец, невинность, то будешь излучать такую чувственность, что никто не устоит. – Джоанна вздохнула. – Сегодня ты выглядишь настоящим ангелом, словно бы никогда в жизни не видела обнаженного мужчины.

– Я и не видела! Где бы я, по-твоему, могла видеть обнаженных мужчин?

– Шутишь? Я тайком пробралась в баню, когда мне было всего двенадцать лет. А у тебя была возможность в прошлом году, когда мы ездили в Эссекс, во владения Брюса, когда Брюс передавал старшему сыну графство Каррик. Все пятеро братьев Брюс каждый день нагишом купались в реке.

Леди Марджори Брюс была тезкой и крестной матерью Джори.

– Братья Брюс – грубые молодцы. Их земли соседствуют с нашими, потому я их знаю всю мою жизнь. Роберт Брюс ужасно вредный, он беспощадно пугал меня своим хорьком и обещал скинуть, в воду. Так что я держалась подальше от реки.