Единственная   ::   Хенке Ширл

— А вы догадываетесь, куда они направляются?

— От Тусона только одна дорога, по которой попадается вода, — до Хермосилло, — отозвался Колин, и воспоминания навалились на него с той же тяжестью, что и это толстое одеяло, прикрывавшее от ночной пустынной прохлады.

— А у вас нет ощущения, что они могут устроить вам ловушку? — спросил. Волк.

— Я думал об этом. Может быть, поэтому я и предложил тебе работу.

— Спасибо, Маккрори, — сухо сказал Волк.

Весной пустыня Сонора божественно красива. К безоблачному небу «Тянут свои причудливые руки кактусы сагуэро, покрытые маленькими белыми лепестками, приносимыми в жертву немилосердному солнцу. Среди каменистых расселин появляются хрупкие, похожие на маргаритки, желтые и коричневые цветочки. Гигантскими рощами стоят столетники, а их желтые цветки скрывают острые пилообразные края, от которых проезжающие держатся подальше.

Но ни Колину, ни Волку не было никакого дела до этого грубого великолепия. Они ехали в жаре и пыли, сохраняя стоическое молчание, высматривая следы подков лошадей «Зеленой короны». Но порошкообразная пыль, гонимая ветром, скрывала все следы. По дороге наездники останавливались в двух маленьких городках, и во втором им повезло — им сообщили о двух гринго и светловолосой женщине, едущей с ними. Преследование продолжалось.

— Следующий городок — Сан-Луис. Через два дня пути. Думаю, мы их нагоняем.

Каждый час пребывания Иден в руках этих животных убивал его по капле, но Колин ничего больше не говорил, угрюмо сжимая рот.

Вы знаете эту местность. — Волк не льстил, просто отдавал должное опыту более старшего.

— Мне приходилось здесь бывать раньше. Господи, не дай этим старым ночным кошмарам вернуться ко мне. Ведь столько лет прошло!

Сан-Луис дремал в полуденной жаре. Страдающие от блох лошади и мулы, облепленные в этой жаре еще и мухами, уныло повесили головы у грубо сколоченной коновязи. Из салунов, расположенных вдоль главной улицы, доносилось тихое бормотанье, лишь изредка прерываемое хриплыми раскатами хохота. Некогда оживлявшие жизнь серебряные рудники истощились. К северу, на американских территориях, механизация труда еще позволяла окупать разработки. Здесь же, где человек трудился грубым кайлом и лопатой, дело шло к упадку.

Уставясь в окно своего кабинета, Мэгги Уортингтон размышляла над будущим экономики Сан-Луиса, а вернее, над своей судьбой.

— Господи, ну не хочу я подыхать в этой дыре, — пробормотала она вполголоса.

Дальнейшие жизненные варианты разнообразием не баловали — одни тупики. По крайней мере, здесь она обладала хоть какой-то самостоятельностью.

И тут же тишину нарушили грохот мебели и звон стекла вперемежку с воплями Генриетты и Лены. Выругавшись, Мэгги отвернулась от окна и вышла в холл. Эти две шлюхи вновь сцепились, отвоевывая друг у друга благосклонность Джека Шлеффера, ничтожества с бегающими глазками. Да и остальные мужчины, по мнению Мэгги Уортингтон, не стоили того, чтобы из-за них устраивать потасовки.

Отодвинув Джека в сторону, она приблизилась к месту схватки, где противницы тягали друг друга за волосы и старались выцарапать глаза друг дружке.

— Дай-ка я разберусь с этим, — сказала она с ярко выраженным акцентом янки, что всегда привлекало к ней внимание.

Джек отошел, а она склонилась над двумя женщинами, которые теперь катались по полу. Схватив одной рукой за черные, а другой — за рыжие волосы, она с такой силой дернула, что у сражающихся глаза полезли на лоб. Обе, как по команде, застыли.

— Если еще раз вы устроите потасовку, я вас выгоню. Но это я вам говорила в прошлый раз. Я не хочу, чтобы мое заведение разорилось, и мне не нужны две шлюхи, которые похожи на пугала. Так что собирайте манатки и уматывайте.

— Мисс Мэгги, она начала первая. Ни из-за чего как набросилась на меня, — жаловалась Генриетта, вытирая окровавленный нос.