Пляска на бойне   ::   Блок Лоуренс

Нокдаун случился в самом начале раунда, но к концу его Рашид все еще был на ногах.

— Еще раунд, и все, — сказал Мик Баллу.

— Нет.

— Да ну?

— Он упустил свой шанс, — сказал я. — Вроде того парня в прошлом бою, как там его звали? Ирландца.

— Ирландца? Какого ирландца?

— Маккэна.

— А-а! Того чернокожего ирландца? По-твоему, Домингес тоже из тех, кто не умеет поставить точку?

— Уметь-то он умеет, только у него пороху не хватило. Слишком много прямых ударов. Они очень выматывают, особенно когда промахиваешься. По-моему, этот раунд обошелся ему дороже, чем Рашиду.

— Думаешь, решение останется за судьями? Тогда они присудят бой Домингесу, если только твой приятель Чанс их не подмазал.

Но в таких боях никто судей не подмазывает: здесь пари не держат. Я сказал:

— Нет, до судей не дойдет. Рашид выиграет нокаутом.

— Ты бредишь, Мэтт.

— Вот увидишь.

— Хочешь, поспорим? Только не на деньги — с тобой я на деньги не спорю. На что?

— Не знаю.

Я снова взглянул туда, где сидели отец с сыном. Что-то не давало мне покоя, а что — я никак не мог понять.

— Если я угадал, — сказал он, — прогуляем сегодня всю ночь, а утром пойдем на восьмичасовую мессу в церковь Святого Бернарда. На мессу мясников.

— А если угадал я?

— Тогда не пойдем.

Я рассмеялся.

— Ничего себе пари! Мы все равно не пойдем, и что я выиграю?

— Ну ладно, — сказал он. — Если ты выиграешь, я пойду на собрание.

— На какое собрание?

— На это ваше дурацкое собрание анонимных алкоголиков [4] .

— С чего это ты вдруг захотел туда пойти?

— А я не захотел, — ответил он. — В этом вся штука, верно ведь? Я это сделаю, потому что проиграю пари.

— А зачем мне нужно, чтобы ты пошел на собрание?

— Не знаю.

— Если тебе когда-нибудь захочется, — сказал я, — буду рад взять тебя с собой. Но я совершенно не хочу, чтобы ты сделал это ради меня.

Отец положил руку сыну на голову и пригладил ему волосы. Было в этом жесте что-то такое, от чего меня как будто током ударило. Мик продолжал говорить, но я его не слушал, и пришлось переспросить.

— Значит, никакого пари не получится, — сказал он.

— Должно быть, так.

Прозвучал гонг. Боксеры поднялись со своих табуреток.

— Думаю, это к лучшему, — сказал он. — По-моему, ты прав. Этот лопух Педро выдохся на своих прямых.

Так оно и вышло. Седьмой раунд проходил с переменным успехом, потому что Домингес еще сохранил силы и провел несколько ударов, вызвавших шумное одобрение зрителей. Но заставить публику повскакать на ноги оказалось легче, чем сбить с ног Рашида — он выглядел таким же сильным, как и раньше, и вдобавок еще уверенным в себе. К концу раунда он нанес сильный короткий удар правой в солнечное сплетение, после которого мы с Миком переглянулись и кивнули друг другу. Никто не аплодировал и не кричал, но бой был сделан — мы это знали, и Элдон Рашид тоже. По-моему, и Домингес это знал.

В перерыве Мик сказал:

— Ты угадал. В том раунде ты заметил что-то такое, чего я не увидел. Эти удары по корпусу — все равно что деньги в банке, верно? С виду ничего особенного, только у противника ни с того ни с сего начинают подкашиваться ноги. А вот, кстати, и ноги.

Девица с плакатом возвестила о том, что сейчас начнется восьмой раунд.

— Мне кажется, я и ее где-то видел, — сказал я.

— Должно быть, встречал на собраниях, — предположил он.

— Да нет, не похоже.

— Нет, ты бы запомнил, верно? Может, во сне? Ты не гулял с ней во сне?

— Это, пожалуй, ближе. — Я взглянул на того человека в галстуке в горошек, потом снова на девицу. — Говорят, это признак приближения старости. Когда все, кого видишь, кого-нибудь тебе напоминают.

— Разве так говорят?

— Говорят и так, — ответил я, и тут прозвучал гонг к началу восьмого раунда. Через две минуты Элдон Рашид нанес Питеру Домингесу сокрушительный хук левой в печень.