Герой снов   ::   Клейпас Лиза

Дом Николая напоминал музей, бесподобный, роскошный, устрашающе богатый и мрачный. Центральный холл окаймляли пятнадцать золоченых высоченных колонн. Пятнадцатая была добавлена из-за русского суеверия, что четные числа приносят несчастье. Великолепная лестница с сине-золотыми стойками перил вела на второй и третий этажи изящно изогнутыми маршами. Сиреневато-сизые, как голубиное крыло, стены и черный с серыми прожилками мрамор полов контрастировали с дивным разноцветьем огромных витражных окон.

Особняк Ангеловского стоял в центре поместья в пятьдесят тысяч акров, раскинувшегося по обе стороны Темзы к западу от Лондона. Николай купил поместье три года назад и устроил по своему вкусу. Великолепная обстановка хоть и была достойна князя, но не шла ни в какое сравнение с дворцами, которыми он владел в России. Ему было дозволено взять в изгнание лишь десятую долю состояния, и эта доля составляла примерно тридцать миллионов фунтов стерлингов. Николай был одним из богатейших людей в Европе и, пожалуй, самым завидным женихом. Обладатель такого баснословного богатства должен был считаться счастливцем, но Николай казался Эмме самым несчастным из всех ее знакомых. Возможно, он жаждал недостижимого или его сжигало неисполнимое желание?

Нежный тоненький голосок прервал течение ее мыслей:

– Посмотри-ка, Реджина, это ведь наша подруга Эмма подпирает стену, как всегда. Удивляюсь, почему здесь не прикрепят табличку, чтобы особо отметить это место как ее собственное: «Здесь леди Эмма Стоукхерст провела тысячи часов в надежде, что ее кто-нибудь пригласит на танец!»

Говорила леди Феба Коттерли, обращаясь к сопровождавшей ее подруге, леди Реджине Брэдфорд. В этом сезоне Феба была царицей балов. Сверкающая красота блондинки чудесно сочеталась в ней со знатным происхождением и щедрым приданым. Единственной стоявшей перед ней проблемой было решить, за кого из легиона своих поклонников она хочет выйти замуж.

Эмма неловко улыбнулась, чувствуя себя какой-то великаншей, неуклюже нависавшей над этой изящной парочкой. Она ссутулилась и прижалась спиной к стене.

– Здравствуй, Феба.

– Я знаю, почему она выглядит такой потерянной, – продолжала Феба. – Нашей Эмме гораздо уютнее в хлеву, чем в бальной зале. Что скажешь, Эмма, разве не так?

Эмма ощутила, как сжалось горло. Она бросила взгляд на Адама, который в другом конце залы увлеченно беседовал с друзьями. Ободренная его пусть отдаленным присутствием, Эмма напомнила себе, что Адам любит ее и поэтому колкости девушек значения не имеют. Но все равно они больно ранили.

– Какая ты скромная, и безыскусная, и пышущая здоровьем, – ворковала Феба, глубже вонзая коготки в несчастную Эмму. – Ты просто удивительна! Мужчины должны сбегаться к тебе стаями. Понять не могу, почему они никак не оценят твои сельские прелести.

Прежде чем Эмма успела ответить, рядом с ней внезапно возник Николай Ангеловский. Удивленно моргнув от неожиданности, она подняла на него глаза.

– По-моему, настало время танца, который вы мне обещали, кузина, – произнес он с непроницаемым лицом.

Эмма на миг лишилась дара речи, как, впрочем, и ее собеседницы. Среди блеска и роскоши бальной залы Николай в черном с белым вечернем костюме был так необыкновенно хорош, что казался нереальным. Падавший сверху свет высвечивал его суровые черты, превращая глаза в мерцающие желтые озера. Его ресницы были так длинны, что у внешних уголков глаз их золотистые кончики сплетались в пушистую бахрому.

Феба Коттерли растерянно приоткрыла рот, догадавшись, что Николай подслушал ее дешевые колкости.

– Князь Николай, – с придыханием вымолвила она, – какой чудесный вечер… то есть какой вы замечательный хозяин бала! Я получила сегодня необыкновенное удовольствие.