Плоть и кровь   ::   Келлерман Джонатан

Яблочко от яблоньки?

От отца девушке достались каштановые волосы и смуглый цвет кожи, от матери – фигура. На этом сходство с родителями заканчивалось. Вижу ее как сейчас: густые, темно-коричневые с рыжими проблесками волосы, ниспадающие до середины спины. Высокие скулы. Широкий рот с кричаще-розовой помадой на губах. Немного выступающий, но идеальной формы подбородок. Голубые глаза, подведенные черным карандашом и накрашенные синими тенями. Прямой нос, усеянный веснушками, которые Лорен пыталась скрыть при помощи толстого слоя косметики, нанесенного от бровей до подбородка, словно штукатурка. Из-за этого лицо девушки больше походило на безжизненную маску.

Пропустив мимо ушей мое приветствие, она продефилировала по комнате с грацией, почти невозможной на таких высоких каблуках. Ни тени подростковой неуклюжести – Лорен держалась прямо, с гордостью выставляя грудь. Поразительно симпатичная девушка, привлекательность которой была надежно скрыта за вульгарностью и броским макияжем.

Она явно не испытывала скованности, устроившись на ближайшем ко мне стуле, как если бы находилась здесь далеко не первый раз.

– Прикольная мебель.

– Спасибо.

– Как в старых фильмах, когда показывают библиотеки в особняках.

Лорен похлопала ресницами, скрестила ноги, снова выпятила грудь, зевнула, потянулась, скрестила руки на груди, потом выпрямила их – ну просто образец податливости.

Я спросил, знает ли она, почему здесь находится.

– Родители считают, что я пропащая.

– Пропащая?

– Ну да.

– А ты сама что об этом думаешь?

Лорен усмехнулась, откинула волосы. Кончиком языка процвела по верхней губе.

– Не знаю, все может быть. – Она пожала плечами, зевнула. – Итак, будем говорить о моих проблемах?

Джейн и Лайл отрицали факт предыдущего лечения, но бойкость Лорен меня заинтриговала. Поэтому я все же поинтересовался: не ходила ли она к психиатру раньше?

– Нет, никогда. Разве что школьный психолог пытался поговорить пару раз.

– О чем?

– Об успеваемости.

– Ну и как, помогло?

Она засмеялась:

– Ладно, готовы выслушать все о моем неврозе?

– О неврозе?

– У нас в этом году преподают психологию. Идиотский предмет. Что, начнем?

– Если ты не против.

– Нет, конечно. Подразумевается ведь, что я немедленно выложу свои ужасные сокровенные тайны.

– Как хочешь...

– Знаю, знаю. Все мозгоправы говорят: "Никто тебя не заставляет".

– Ты неплохо осведомлена о мозгоправах.

– Да уж, достаточно. Некоторые из моих друзей ходили к ним. Одной подруге мозгоправ тоже гнал это дерь... эту чушь о том, что никто на нее не давит, а через неделю упек в психушку.

– Почему?

– Она попыталась наложить на себя руки.

– По-моему, довольно веское основание.

Лорен молча пожала плечами.

– Ну и как твоя подруга?

– Нормально, если вам действительно интересно.

Девушка закатила глаза. Я промолчал.

– И это тоже очередной прием мозгоправов – просто сидеть и смотреть. Говорить "ну..." и "хм...". Отвечать вопросом на вопрос. Правильно?

– Ну... хм...

– Очень смешно. Судя по тому, сколько вы берете за час, я не буду ходить сюда вечно. А он скорее всего позвонит и удостоверится, была ли я у вас. И хорошо ли себя вела. Поэтому давайте приступим.

– Отцу не терпится поскорее с этим закончить?

– Да. Так что поставьте хорошую отметку, ладно? Скажите ему, я была паинькой – и мне не нужны нотации.

– Я скажу: ты старалась...

– Говорите что угодно.

– Но не буду вдаваться в подробности из-за...

– ...конфиденциальности. Конечно, конечно. Валяйте. Moжете сказать им что хотите.

– Не держишь секретов от мамы и папы?

– А зачем?

Лорен поиграла волосами и попыталась изобразить улыбку женщины, уставшей от жизни.

– К тому же у меня нет настоящих секретов. Страшно скучная жизнь. Вам не повезло – постарайтесь не уснуть, пока слушаете.