Гобелены грез   ::   Джеллис Роберта

— Я не знаю, но… Помнишь ли ты, Бруно, историю, рассказанную отцом Ансельмом об Иакове, как он семь лет добивался руки Рахили, а его заставили жениться на Лие, и, хотя Лия была женой, которую остается только пожелать, он так хотел Рахиль, что добивался ее еще семь лет.

— Милосердная Дева Мария, — простонал Бруно, скорчив гримасу, — отец Ансельм был святейшим человеком, но не слишком мудрым. Он набил твою голову совсем ненужной ерундой.

— А твою голову он этой ерундой не набил? — шаловливо спросила Одрис. — Кроме того, — продолжала она, смеясь над ним и не ожидая ответа, — если твои руки и ноги почувствовали сейчас облегчение, то только благодаря «ненужным» урокам отца Ансельма.

— Я никогда не говорил, что познания о целебных травах не нужны, — ответил Бруно со вздохом. — И не думай, что тебе удастся увести меня так легко от основной темы. Сейчас тебе пора выходить замуж.

— Вполне возможно, — Одрис замолчала, вставая на ноги и жестом приглашая Бруно сделать то же самое. — Но сейчас мне пора вернуться к тканью, а тебе уже давным-давно следует быть в постели и спать крепким сном. Я сделала глупость, что завела с тобой беседу.

Не ожидая его ответа, Одрис окликнула служанку. Та, поспешно бросив какую-то работу, которой была занята позади ткацкого станка, отодвинула занавес, скрывающий кровать, и заманчиво приоткрыла край одеяла. Бруно взглянул на Одрис, понимая, что не одержал верха в разговоре, однако чувствовал себя слишком уставшим и не мог более возражать. Упав в постель, он заснул крепким сном.

Одрис с облегчением услышала, как зазвякал по карнизу кольца задвигавшегося занавеса. Она не желала продолжать разговор о замужестве, ибо считала, что Бруно придет в ужас, если узнает, что она решила никогда не выходить замуж — по крайней мере, пока будет жив ее дядя, если, конечно, сэр Оливер сам не заставит ее это сделать.

Неужели Бруно так безрассуден и не может понять, что ее муж будет представлять для ее дяди большую опасность, чем присутствие Бруно — для нее. Возможно, если бы она вышла замуж совсем юной, то ее муж, такой же юный, как и она, мог бы смириться с положением дяди как хозяина. Теперь было слишком поздно. Если она выйдет замуж за сильного человека, который сможет стать Железной Рукой, правителем Железного Кулака, то он не захочет быть вторым.

Ее муж получит право и зваться, и быть первым, однако она знала: дядя не смог бы стерпеть того, что кто-то более молодой и менее опытный, чем он, будет насаждать свои порядки. Из этого положения усматривался только один выход: сэр Оливер должен будет покинуть Джернейв. Но Одрис чувствовала несправедливость такого решения. Почти всю жизнь дядя отдал защите ее жизни и ее владений. Как же она позволит, чтобы он был изгнан на старости лет? Да и куда он пойдет? В принадлежавшем ему небольшом замке распоряжался старший сын, а сэр Оливер и Алан — одного поля ягоды. Алан не потерпит, чтобы отец отобрал у него те владения, которыми он единолично командовал уже много лет.

И случилось бы именно так, думала Одрис, если бы она была такой простушкой, какой считал ее Бруно. Можно рассуждать по-разному, но если бы ее сводный брат пожелал править Джернейвом после кончины дяди, то лучшего ей и не требовалось, потому что она очень любила Бруно и знала, что он любит ее и всегда будет к ней добр. Она могла бы довольствоваться той жизнью, которой жила теперь, наблюдая за зверями и птицами, изучая развитие растений, вышивая на своих гобеленах услышанные ею предания о животных и деревьях… Одрис вздохнула. Бруно никогда не согласится. Она сознавала, что он так же озабочен ее правом на владение Джернейвом, как и дядя. Нет, пожалуй, Бруно одержим этой заботой сильнее.